Мой любимый герцог

У него совершенно не было времени на прогулки по оранжерее. Его последнее предложение о кампании было встречено партией тори в штыки, в парламенте назревал бунт заднескамеечников, и сейчас Монтгомери следовало бы сидеть в своем кабинете и писать грозные письма. А между тем он разгуливал по оранжерее. И единственная причина этого заключалась в том, что он хотел быть здесь, рядом с этой женщиной. И даже не собирался задаваться вопросом, почему общество совершенно неподходящей девушки – бедной простолюдинки, синего чулка, суфражистки – доставляет ему такое удовольствие.

– Ну и в какой же уголок мира вы бы отправились, мисс?

Зеленые глаза скользнули по лицу герцога, Аннабель пыталась разгадать, что у него на уме. Не хотелось бы, чтобы ответом на ее искренность стала насмешка.

– Я бы поехала в Персию, – наконец ответила она.

Большинство выбрало бы Париж. Ну, или Рим.

– Грандиозные планы.

Аннабель покачала головой.

– Раньше я мечтала владеть греческим галеоном. В своем воображении я уже переплыла семь морей.

– Греческий галеон? – Ну конечно, ведь она изучала классические языки. – Видимо, вас вдохновил Одиссей?

Девушка искоса посмотрела на него.

– Вполне возможно.

– Почему же Персия? – спросил Монтгомери, заинтригованный. – Ведь Одиссей никогда не покидал Средиземного моря.

– Потому что, – медленно произнесла Аннабель, – существуют разные предположения о том, как Персия и Греция повлияли друг на друга в плане архитектуры, государственного управления, литературы, но у нас мало конкретных доказательств. Каждая сторона отрицает влияние другой на свою историю. А мой профессор сейчас посвящает все свое время этой области исследований.

– Профессор Дженкинс?

– Да, он! Вы знакомы с его работами?

– Никогда не встречался с ним, его заявки обычно прочитывает мой секретарь, – сказал герцог. – Я финансирую некоторые из его экспедиций. Возможно, вы слышали о Королевском научном обществе.

– Конечно. Я и не знала, что вы имеете к нему отношение.

– Мои предки стояли у истоков его создания.

Аннабель окинула его внимательным, оценивающим взглядом, и герцог вдруг почувствовал некоторую гордость за себя. С чего бы это?

– Значит, это благодаря вам в апреле профессор Дженкинс сможет отправиться на Пелопоннес, – сказала она.

– Чем же он там займется?

– На дне залива Пилос обнаружили древний затонувший военный корабль, экспедиция собирается поднять его части, а потом изучить их.

Девушка становилась все более оживленной, в ее жестах и движениях сквозила сдерживаемая энергия. И, черт возьми, глядя на нее, герцог чувствовал, что его мысли приняли направление, весьма далекое от исторических исследований…

– А он хорошо относится к вам, этот Дженкинс? – спросил он, делая вид, что изучает один из термостатов на стволе дерева.

– О да, – ответила она весело. – Конечно, заваливает меня работой, но зато помог мне получить место в Оксфорде. Я ему очень благодарна.

Почему-то ее ответ не слишком понравился герцогу.

– Как помог?

– Он переписывался с моим покойным отцом, – объяснила девушка. – После смерти папы я разбирала его корреспонденцию и нашла недописанный ответ Дженкинсу. Я закончила письмо и отослала, профессор ответил. И мы переписывались несколько лет.

– Так он без колебаний вступил в переписку с вами, и его не смутило, что он обсуждает научные вопросы с женщиной?

По лицу Аннабель было ясно, что вопрос ее немного покоробил.

– Не смутило. Как оказалось, мой отец многому научил меня. И к тому же…

– Что же еще?

– Возможно, из-за моей подписи. Я подписывалась А. Арчер. Он мог и не догадаться, что я женщина.

Глядя на ее гордо поднятый подбородок, он подумал, что почему-то совершенно не возмущен ее маленькой уловкой.

И спросил, пряча улыбку:

– И когда же все открылось?

– Когда мне понадобилась его помощь, чтобы поступить в колледж. И он не обиделся, нисколько не обиделся. Я так благодарна ему, – повторила Аннабель несколько раз.

Хотя ей не стоило никого благодарить. Она в полной мере продемонстрировала свой ум и способности и непременно должна была получить шанс.

В следующую минуту внимание Аннабель привлек большой террариум у стены.

– Что это? – Она указала тонким пальцем на аккуратный ряд зеленых стручков, примостившихся на ветке за стеклом.

– Хризалиды. Коконы бабочек.

Девушка оглянулась на герцога через плечо.

– Вы держите бабочек, ваша светлость?

– Это затея моего брата. После того как я наложил вето на его предложение завести здесь стаю обезьян.

Девушка рассмеялась. Весело, искренне. От вида ее ровных зубов и мелькнувшего розового язычка кровь у Монтгомери забурлила, как от глотка шампанского. Желание охватило его. Желание взять в руки ее смеющееся лицо и покрывать поцелуями лоб, щеки, нос… Он хотел ощутить прикосновение ее губ. Дьявольское наваждение!

Аннабель уже повернулась к террариуму, наклонившись вперед.

– Кажется, там гусеница, – выдохнула она восхищенно. – Как интересно.

– Очень.