Читаем Мой гай дубовы полностью

Я не быў апошні.

Ой сідай, сідай ріда,

Сідай, рідай дана —

Як з дзяўчынай у скокі пойдзеш,

Ногі не прыстануць.

А калені, як спружыны,

Нібы прут сталёвы —

Ляцяць іскры з-пад абцасаў,

З гор даходзяць словы:

Ой сідай, сідай ріда,

Сідай ріда дана —

Вунь красуня-маладзіца,

Гэта ж мая мама...

Вір шалёны ў развароце,

Ужо косы ў разлёце,

Ужо вусны, вочы, стужкі —

Вір шаленства — весялушка.

Скачуць сцены, вокны, дзверы,

Паласой плывуць іконы,

Чырвань кветак збіта ветрам,

Вір — вір — вір — аж да шаленства,

Нібы з гор лавіна,

Як «ваўчок», што закружыўся

Музыкай няспыннай.

ІІе шкадуюць ног, далоняў,

Аж падлога гнецца!

Прэч, дзяўчаткі, прэч, старыя!

У куток ці ў сенцы.

У тапцораў кроў іграе,

Выгляд зухаваты.

Не ўтрымацца — ападаюць

Зоркі па-над хатай.

О, гэй-гэй! Не кроў ліецца —

Рапак весела смяецца.

Спакайнее тапцаў шал:

Ранак выгляпуў з-за скал...

Зоркі ў небе пагасаюць,

Лоб гуцулы выціраюць.

Моладзь стомлепа, ледзь ходзіць,

Ноч звяла іх, дзень — разводзіць.

А раса зіхціць, іскрыцца.

Гоняць статак да крыніцы.

А дзяўчына? а дзяўчына?

— Злёг туман у паланінах...

Ой сідай, сідай ріда,

Сідай, рідай раты —

Будэш мене, дивчиночко,

Завтра вспоминати...

ЧАЦВЁРТЫ ЗАПАВЕТ

Скроні тваёй маці пабяліла

Сівізна з руплівасцю мастачкі.

А калі ў яе не хапіла крылаў,

Рукі знерухомелі ў бядачкі.

Скамянелі ў твайго бацькі губы,

Скрэслілі маршчыны ўсмешкі ззянне,

Адляцелі, калі змоўклі трубы,

Мроі твайго бацькі аб змаганні.

I да сёння над хрыбтом магілы

Часам на крыжы яны не сцёрты,

Ты ад іх бярэш для ўзлёту крылы

I ад бога — запавет чацвёрты.

НЕНАПІСАНЫ ВЕРШ

Цябе даганяў я сваёй маладосцю

і не пабачыў, як ты сталела.

Сам пасталеў, а ты ўжо ва ўзросце

такім, калі ўся галава пабялела.

Скроні мае маразы апалілі,

зноў ты ў дарозе, на дальнім паўстанку.

Зноў я імчуся праз гады і мілі

услед за табою бесперастанку.

Сустрэнемся, сыдземся недзе нарэшце,

роўныя ўзростам і сівізною.

Гэта і будзе верш мой найлепшы —

размова з табою.

СЕМНАЦЦАЦІГАДОВАЯ

нарадзілася ўчора

на золку

на семнаццатым годзе

ўсёведная

ў бляску ўся

і ў ясноце

нарадзілася ўчора

на золку

ускормленая

плодам з біблейскага дрэва

універсальная

чатырохвымерная

атамная ева

ведаю ўсё беспамылкова

канчаткова

бясспрэчна

прасветленай свядомасцю

ахопліваю хвілю

і вечнасць

прасвятляю наскрозь

людскія мыльныя пузыры

з балотнага ўзвару

выкрываю толькі злосць

пыху

і крывадушнасць

над пергаментам кожнага

твару

і вось

адхіляюся я ад завадзі

тонкаю рыскаю

на марскім прасторы

падбіваю вёсламі

ластаўчыны маршруты

гнеўная

на вольным моры

я найдалейшая

я найглыбейшая

неспасцігальнай сілы

маладосць

падары мне крылы

за мной незмаўкальная

цёмная смутная

заблытаная і брудная

рэчаіснасць

да зямлі прыпісаная

прыцягненнем

безгарызантальная

бяскрылая

замшэлая куча камення

з адкрытага мора

азіраюся

каб адштурхнуцца вачамі

як вёсламі

ад далёкае сушы ліхой памяці

вось

мой вузенькі тварык

у пясчанага берага

на вуснах

стаіць непарушна

хоць плыве мора

хоць адплывае душа

....................

ты хто не мае ўлады

да неіснавання заклікаць

цяперашнія і мінулыя расчараванні

дай скаштаваць мне

неатручаны плод

з дрэва пакоры

і

з дрэва кахання

ТАЯМНІЦА

З ілба непаслушную пасму

адкіну —

і затрапечацца сэрца ў зняменні.

Пабудзь,

пачакай

яшчэ хоць хвіліну,

яшчэ хоць адно імгненне.

Школьны званок нас аберагае,

ведае — часу мала.

Ці гэта пачулася мне:

                                «Дарагая!» —

ці гэта сама я сказала?

I ты на паўслове замоўк

і сумеўся,

зламаўшы ў трывозе бровы.

Званок! — а мая таямніца

ўва мне ўся

чаканнем

трапеча

новым

і светлым ветразем выплывае

у акіян неабдымны, бясконцы.

Я гэтак шчасце сваё схаваю:

ніхто не пабачыць —

ні неба,

ні сонца,

ні нават той,

якога стварыла

з думак,

з пачуццяў,

з трывогі чакання

і падняла на магутных крылах

да запаветных вышынь кахання,

не здагадаецца,

не папытае —

каго кахаю.

ВОГНІШЧА

Толькі кволы агеньчык

перада мною,

толькі люстра рачное,

начное

ды маўчанне —

найлепшая наша размова

без ніводнага гуку,

ніводнага слова.

Не чапае нас вецер,

мы самі яго не чапаем,

не спалохаем рэха —

няхай спачывае.

Спіць адвечная пушча,

спяць прырэчныя дрэвы,

салаўіны алешнік

стаміўся ад спеваў.

Толькі мы на ўзбярэжку

незабыўнай парою,

твая ціхая ўсмешка

і дагэтуль са мною.

Наш агеньчык гарыць,

і стракоча запознены конік,

а на вёсцы не спіць

закаханы гармонік.

БАЛАДЫ I РАМАНСЫ

Ля самых ног

усплёск

і пырскі,

і наплывае

бераг блізкі

сярэбранай лускі палоскай

і выбліскам зары

над вёскай.

Яшчэ хвіліна на світанку,

і ноч канчае

                   калыханку

над возерам,

але дасвеццем

гарэзлівыя зоркі,

быццам дзеці,

так разгуляліся —

ні ўпыну,

ні спачыну,

падміргваюць адна другой вачыма

і ў люстра возера

не наглядзяцца,

ім толькі б абдымацца,

мілавацца.

З вышынь

адна

ў ваду нырае,—

са дна

другая

выплывае.

Паддайся толькі,

заглядзіся,

зачараваны,

здзіўлены,

спыніся —

аслепіць вочы свіцязянка,

і не пабачыш

яснага світанку,

як набліжаецца

той бераг

нізкі,

як разбіваецца

на пырскі

сярэбранай лускі налоска,

як прыбярэжная

трымціць

бярозка.

Адзіны ён

навечна ўзяў уладу,

князь песень,

князь рамансаў

і баладаў,

над гэтым возерам

зачараваным

і над уласпым сэрцам

закаханым,

над сітнягамі

і над берагамі,

што ў свет ідуць

бясконцымі

кругамі.

ДЗЕЛЯ МЯНЕ ІДЗЕШ ТЫ

не высільвайся дужа

навошта

не будзе ўсё роўна факт зразуметы

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 шедевров русской лирики
100 шедевров русской лирики

«100 шедевров русской лирики» – это уникальный сборник, в котором представлены сто лучших стихотворений замечательных русских поэтов, объединенных вечной темой любви.Тут находятся знаменитые, а также талантливые, но малоизвестные образцы творчества Цветаевой, Блока, Гумилева, Брюсова, Волошина, Мережковского, Есенина, Некрасова, Лермонтова, Тютчева, Надсона, Пушкина и других выдающихся мастеров слова.Книга поможет читателю признаться в своих чувствах, воскресить в памяти былые светлые минуты, лицезреть многогранность переживаний человеческого сердца, понять разницу между женским и мужским восприятием любви, подарит вдохновение для написания собственных лирических творений.Сборник предназначен для влюбленных и романтиков всех возрастов.

Александр Александрович Блок , Александр Сергеевич Пушкин , Василий Андреевич Жуковский , Константин Константинович Случевский , Семен Яковлевич Надсон

Поэзия / Лирика / Стихи и поэзия
100 жемчужин европейской лирики
100 жемчужин европейской лирики

«100 жемчужин европейской лирики» – это уникальная книга. Она включает в себя сто поэтических шедевров, посвященных неувядающей теме любви.Все стихотворения, представленные в книге, родились из-под пера гениальных европейских поэтов, творивших с середины XIII до начала XX века. Читатель познакомится с бессмертной лирикой Данте, Петрарки и Микеланджело, величавыми строками Шекспира и Шиллера, нежными и трогательными миниатюрами Гейне, мрачноватыми творениями Байрона и искрящимися радостью сонетами Мицкевича, малоизвестными изящными стихотворениями Андерсена и множеством других замечательных произведений в переводе классиков русской словесности.Книга порадует ценителей прекрасного и поможет читателям, желающим признаться в любви, обрести решимость, силу и вдохновение для этого непростого шага.

авторов Коллектив , Антология

Поэзия / Лирика / Стихи и поэзия
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия