Мой дом, наш сад

- Это страдание! - выкрикивает Мордред. - Я - король страданий, детка! И царь зверей!

А потом я вижу, как за спиной Галахада начинают собираться маленькие друзья. Калечные звери.

- Галахад! - кричу я, но он меня не слышит. - Галахад, за спиной!

Я вспоминаю наш последний урок у Ланселота. Несколько целей, несколько целей. И опять решение мне подсказывает Гвиневра. Я пытаюсь вызвать тернии, но вместо них получается колючая проволока. Мне страшно, и моя магия искажается. Колючая проволока прошивает зверька за зверьком, лиса и волк, и енот, и еж, и все это бесчисленное количество зверей оказывается связанно между собой.

- Сердца, - шепчу я. - Сердца.

И проволока, ржавая, острая, проникает в сердца, я уверена. Но звери не умирают. Они вообще не могут умереть. Как и Галахад. Они накидываются на него в мгновение ока, совершенно теряя свою жалкую, мультяшную грусть. Это хищники, охочие до крови, даже те, что в природе были травоядными, вроде маленького олененка с обнаженными и переломанными ребрами. Они бросаются к Галахаду, как звери, ищущие только крови.

Ток продолжает сверкать и трещать, Господин Кролик орет, а потом все заканчивается, в один момент, Галахад теряет сосредоточенность, и Господин Кролик падает, ударившись об пол. Я сама кидаюсь к животным, позабыв о страхе, обо всем позабыв. Я не вижу Галахада в этой куче-мале, я царапаю руки со собственную проволоку, пытаясь с помощью нее оттянуть от него хищников. Из-за проволоки все животные сцеплены, и когда я решаюсь отпихивать их руками, у меня ничего не выходит. Я уничтожаю проволоку, я вцепляюсь руками в шерсть, пытаясь их отбросить.

Меня никто не кусает, ни одна калечная, жалкая, нездоровая тварь. Все они увлечены только Галахадом, я слышу хлюпанье крови, звук, с которым рвется плоть. Когда я рву шерсть на загривке у лисы, стараясь отбросить ее, она только облизывает мне руку окровавленным языком. Наконец, я пробираюсь в середину, к Галахаду. Тут и там проглядывают кости, он весь залит кровью. Глаза у него тем не менее закрыты мирно, то, что осталось от его лица спокойно, как у ребенка.

Шрам на груди и животе разодран. Животные расходятся. Я вижу, как лиса несет его сердце, а волк, почти волчонок с облезлой, испещренной красной сыпью кожей под редкой шкурой, несет печень. Они забрали то, что когда-то дал Номеру Четыре Номер Девятнадцать.

Галахад выглядит чудовищно, его тело разворочено, везде следы укусов. И очень сложно думать, что он не мертв, а просто спит, как думают люди в книжках. Впервые в мой мир входит смерть, впервые я сталкиваюсь с ней по-настоящему. Человек, который заботился обо мне, который был со мной ласков и никогда не обижал, человек, который учил меня многому, но в первую очередь тому, что нужно уметь прощать и уметь быть прощенной, мертв. Успела бы я его спасти, если бы не тратила время на идиотское заклинание? Не сделало ли оно хуже? Можно ли было его вообще спасти?бЭтого я не знаю. И никогда уже не узнаю. Ланселот не будет улыбаться мне, не объяснит, что я ни в чем не виновата, и он любит меня такой, какая я есть, нас всех. Никогда-никогда. Он окончательно мертв. Я не понимала прежде, что это значит, терять кого-то навсегда. Кого-то близкого, кого-то дорогого, пусть и обманывавшего тебя.

Слезы текут сами по себе, смешиваясь с кровью. Краем сознания я отмечаю, что за окном разражается дождь. Я плачу, некрасиво, утирая слезы и сопли, реву, обнимаю Галахада, то что от него осталось, потому что больше у меня ничего нет. Это чудовищное зрелище развороченных органов, плоти и костей - последнее, что осталось у меня от него, последнее, к чему я могу проявить нежность. Что скажет Моргана? Я виновата? Что теперь будет без него?

Слезы капают как будто сами по себе, и я забываю обо всем остальном. Наконец, я поднимаю глаза и вижу Господина Кролика. Он стоит надо мной и Галахадом, в луже крови. Волосы у него стоят дыбом, кое-где на руках и на шее виднеются ожоги.

Я смотрю на него, глаза у меня полны слез.

- Вивиана, - говорит он слабо. И я понимаю, что передо мной Мордред. Глаза у него пустые, блестящие.

- Я поднял его из мертвых один раз, смогу и снова, - говорит он будто бы себе самому, не обращая внимание на мое присутствие. Я кидаю быстрый взгляд на Галахада.

Нет, думаю я, не сможешь. И никто не сможет. Тут костей больше, чем плоти. Всего твоего страдания не хватит, чтобы совершить такое чудо. Я снова заливаюсь слезами, Мордред тоже падает на колени перед Галахадом. Я ожидаю, что он заплачет, но он только смотрит.

И мне становится его ужасно жалко - жалкое он существо. Он даже заплакать не может, даже скорбь доступна ему не в полной мере. Глаза у него страшные, полубезумные от горя, а он не плачет. Я реву навзрыд, не останавливаясь и, повинуясь неожиданному импульсу, обнимаю его - коротко, осторожно и нежно.

Он смотрит на меня так, будто не верил до этой секунды, что я еще когда-нибудь к нему прикоснусь. И я не верила, а вот.

Он говорит:

- Простите меня.