Мой Чужой

— Почему? — Перебиваю его, потому что мне важно знать, чем я насолила старшему Холлу, если мы даже не знакомы.

— Ты, правда, хочешь это знать? Полина, будет лучше, если ты не станешь погружаться в эту грязь вместе со мной. Когда всё закончится, ты вернёшься к своей прежней жизни, и забудешь обо мне. Я обещаю. — А мне хочется рассмеяться. Забыть? Как он может это обещать, если прочно засел где-то во мне уже сейчас. Я ещё не разобралась в себе, в своём отношении к нему. Но я его точно не забуду. В этом я была уверена.

— Почему? — Повторяю свой вопрос. Не хочу с ним спорить.

— У нас с ним сделка. Ему кое-что нужно от Оболенского. И получить это можно, только войдя в семью. Для отца это досадное недоразумение, которое он решил исправить с помощью меня и Насти. Как только я выполню свои условия, отец отдаст мне то, что я прошу.

— Что именно? Деньги? Неужели это всё ради денег? — Я не хотела в это верить. Знала, что это так, но использовала последнюю надежду.

— Мне не нужны деньги моего отца. Он отдаст мою сестру. Я вырос в этой семье, и не хочу, чтобы сестра росла так же. Она и так достаточно много времени провела в семье, в которой она никому не нужна. — С каждым словом Артём всё больше напрягался, а лицо становилось неестественно бледным. И мне хотелось спросить про его детство, мне так хотелось знать о нём хоть что-то. Но я понимала, сейчас не время. — Для отца очень важен этот брак. Теперь ты понимаешь, почему ты ему мешаешь?

— Не совсем. Настя даже не поверила мне. Она не бросит тебя из-за меня. Объясни это ему. — Я уже чувствовала, как слёзы покрывают лицо, и стекают по шее. Мне хотелось содрать их ногтями, чтобы он их не видел, чтобы не понял, что мне больно.

— Он это знает, Полина.

— Тогда почему?

— Он считает, что я могу всё бросить. Из-за тебя.

Я хотела что-то спросить, но вместо этого, по-глупому, захлопала ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Несколько секунд ушло на то, чтобы сложить слова в предложения. После чего, я всё же задала вопрос, пульсирующий в моей голове, словно заевшая пластинка.

— А ты? Ты тоже так считаешь? — Я не знаю, зачем спросила это. Хотела ли знать ответ на свой вопрос, или наоборот до жути боялась. Кажется, что меня не устроит ни его молчание, ни то, что он собирается сказать.

— Я не знаю. Моя сестра очень дорога мне, и я бы мог поступить иначе. Выкрасть её, а потом скрываться по всему миру от отца и его адвокатов, но ей десять. Я не хочу травмировать её ещё больше, чем есть. Я не могу себе этого позволить. И не хочу, чтобы её жизнь прошла в роли беглеца. Хотя сам я к этому уже привык. И в то же время. — Чувствую касание пальцев на своей щеке, как он стирает слезы и приподнимает за подбородок, чтобы заглянуть мне в глаза. — Меня редко любили в этой жизни, да и сам я не могу этим похвастаться. Но мне хочется заботиться о тебе. И я не могу заставить себя отпустить тебя. Ты знаешь, я наверное, конченый ублюдок, но на самом деле я не жалею, что забрал тебя. И ты, конечно же, меня за это ненавидишь. — Хотела ответить, но он тут же прижимает палец к моим губам. — Не спорь. Мы поговорим об этом позже. Сейчас я предлагаю отдохнуть. Завтра тяжелый день.

И снова не дав мне ответить, встаёт и уходит в ванную. После нескольких минут тишины, слышу, как включается вода. И вместо того, чтобы подумать о том, что делать дальше, продумать, что ему сказать, чтобы отпустил, я представляю эту самую чёртову воду, которая сейчас так близка к нему. Касается его горячей кожи, скользит по плечам, груди, тугим мышцам живота, и дальше, и у самой руки начинают чесаться от желания проделать то же самое. Не даю себе времени на ненужные мысли, твёрдыми шагами направляюсь в ванную, потому что потом буду жалеть, что не набралась смелости. Или наоборот, пожалею, что позволила себе сделать это. Дверь оказывается открытой и я тихо проскальзываю внутрь, притаившись у входа. Артём стоит спиной, скрытый перегородкой, покрытой паром от горячей воды. Но всё равно чётко различаю его силуэт, спокойные ровные движения, с грацией хищника скользящие по телу, распределяя мыльную пену. Несколько раз порываюсь развернуться, и бежать, потому что не хочу окунаться в него полностью. Всё это закончится, а я не хочу потом помнить его запах, его тело, ничего, что связано с ним. Думать о побеге легко, но сделать гораздо сложнее, когда твои ноги просто вросли в пол, словно их залили бетоном. Когда сбежать нет сил, и я уже чувствую нарастающий гул собственного сердца, но по-прежнему не могу сделать шаг вперёд. Именно в этот момент я слышу его голос, и бешеное сердце падает в обрыв на огромной скорости, когда я осознаю, насколько его слова просты, но желанны в моём разуме и моём теле.

— Присоединяйся. Здесь хватит места на двоих.