Мой Чужой

— С некоторых пор твои руки у моего лица пугают. — Артём говорит спокойно, без злости, без обвинений. Просто констатирует факт. А я не знаю, что ему ответить. Что я испугалась? Что я до дрожи боюсь, только не его, а себя и своей реакции на него. Всё это глупо. Сейчас это кажется таким незначительным.

— Прости. — Слышу собственный охрипший голос, и всё же продолжаю движение руки. Он не останавливает, но так же продолжает держать запястье, контролируя, предостерегая. Поправляю чёлку, спускаюсь по щеке, и провожу пальцами по его губам. Хватка становится ещё сильнее, а он рвано дёргается в мою сторону.

*******

Скользит полураскрытыми губами по моей ладони, не целует, но оставляет за собой влажный след, а затем болезненно кусает, тем самым вызывая во мне, то ли крик, то ли всхлип. Вонзился не только зубами в ладонь, но и взглядом в разум. Будто копается в моей голове и пытается понять, играю ли я в этот раз. Резко притягивает к себе так, что я врезаюсь в его грудь и, пошатнувшись, цепляюсь пальцами за плечи. А взгляд его не отпускает, всё так же гипнотизирует, подчиняет, притупляет страх, заставляя только тонуть в его огне. Наклоняется ближе, касается губами моих губ, и прежде чем окунуть меня в жар поцелуя, шепчет охрипшим голосом.

— Либо уходи сейчас. Либо я уже не остановлюсь. — Я не отвечаю, лишь прижимаюсь к нему ещё крепче. Не могу сейчас ни о чём думать. Я просто ему поддаюсь. Пусть делает то, что хочет. Потому что наши желания одинаковы, по крайней мере, сейчас.

Больше он ничего не спрашивал. Только брал, а затем отдавал втрое больше. Ворвался языком в мой рот, с силой, не терпящей возражений. С жадностью оплетал язык, прикусывал губы, и поцелуй этот длился так долго, что я уже, кажется, начала задыхаться. Освободил меня на миг, для того, чтобы тут же покрыть губами скулу, шею, ключицу, и я уже не понимаю и не чувствую где его губы, руки, потому что он меня уже всю окутал, и разум помутился настолько, что остаётся только цепляться за него руками, чтобы не упасть. Отталкивает от себя, смотрит с голодом на припухшие губы, на вершинки сосков уже не скрывающихся под тканью футболки. Сдвигает свои колени и уже меня подхватывает под бёдра, разведя их, и усаживая на себя, так, что я отчётливо ощущаю под собой, насколько он возбуждён. До предела, до нашего общего безумия, сливающегося в одну общую чашу на двоих. Просовывает руки под ткань, и одним резким движением срывает с меня, чтобы тут же сожрать своим обжигающим взглядом. Да так, что у меня щёки начинают гореть от одного только осознания, насколько я сейчас желанна. И в ответ мне толчки, его бёдрами о мои. Сильные, резкие, рваные, за плечи вдавливает вниз, так чтобы ещё сильнее ощутила его, даже через ткань штанов, что нас сейчас разделяет. И я несмело ёрзаю на нём, за что получаю рычание над самым ухом, и снова голодные поцелуи-укусы, и рука, намотавшая волосы на кулак. Отводит меня немного назад, чтобы дать место его голове, которая опускается между нами, чтобы в следующий миг я задохнулась от пламени, охватившего всё моё тело. Его губы на груди, язык, обводящий сосок вокруг, и рот, шумно, влажно, втягивает его внутрь.

— Не могу больше терпеть, маленькая… — Слышу его рык, и на выдохе хриплю в ответ.

— И не надо.

Он не снимает штаны, нет, не до этого сейчас. Просто спускает, приподнимает меня и одним резким толчком заполняет собой, вырывая из груди крик боли, вперемешку с наслаждением. Сейчас это кажется правильным. Он во мне, до боли, до криков, стискивающий бёдра до синяков. Мы оба слышим только хриплое, обрывающееся дыхание и влажные звуки того, насколько мы были готовы друг к другу. Напряжение, нарастающее уже до такой степени, что становится больно, и лишь желаемая разрядка отпустит эту боль. И никто из нас не пытается оттянуть этот момент, слишком на пределе. Последний рывок, от которого меня подкидывает, глаза закрываются сами собой, а руки опускаются безвольными плетями. Меня бьёт крупной дрожью, которая словно по коже перекидывается на Артёма, а он сжимает мою шею до хруста, прижимая к себе, и вместе с его рычанием чувствую горячие струи на пояснице. И всё вокруг поглощает темнота, оставляя за собой лишь шум одного дыхания на двоих.

********

Я думала, этой ночью мне уже не уснуть. Но когда Артём отнёс меня на кровать и устроил на груди, я не продержалась даже нескольких минут. Под его мерное дыхание, и ласкающие движения пальцев в волосах, я уснула, даже не заметив этого.