Мой чужой дом

Нет, не хочу быть человеком, который трясется от страха в собственном доме. Я уже не та перепуганная девочка.

Я не та.

Рывком открываю дверь.

– Марк?

Он стоит, засунув руки в карманы кожаной куртки, плечи высоко подняты, словно мерзнет.

– Я пришел за маминой толстовкой.

До меня не сразу доходит, о чем речь. Точно! В день приезда дверь дома захлопнулась, и Марк дал мне бордовую толстовку…

– Я ее давно вернула.

Правда вернула? По крайней мере, собиралась.

– Мама уже везде искала.

– Везде? Ну хорошо, я еще раз проверю, чтобы наверняка.

– Я могу подождать.

От прямого взгляда темных глаз мне становится не по себе. Марк ставит ногу на порог, еще шаг – и он окажется в доме.

Я натянута словно струна. Как бы от него избавиться? Мне хочется вернуться к рукописи – не дай бог потеряю нить мысли. Дом наполняется уличным холодом. На мне лишь джинсы да тонкий свитер, кожа покрывается мурашками.

– Я ужасно занята, дело в самом разгаре. Если для вашей мамы вопрос с толстовкой не очень критичен, я поищу ее позже.

Это явно финальный аккорд беседы. Однако Марк и не думает уходить – скрестив руки на груди, он оглядывает внутренность дома поверх моего плеча.

– Разгадали загадку про вашего таинственного гостя?

– Простите? – Ответ такой краткий и напряженный, будто я защищаюсь.

– Я говорю о семье, которая арендовала ваше гнездышко. Без детей, без машины… Сами знаете. Какой-то человек оставил вам на окне пару слов.

Я вспоминаю выдвинутое Марку обвинение.

– Глупости. Уже забыла.

Он едва сдерживает улыбку.

– Когда мы виделись в последний раз, мне так не показалось.

– Вы, наверное, скоро уедете обратно в Лондон? – осведомляюсь я.

– Пока нет, побуду немного здесь.

Я еще крепче сжимаю дверную ручку. Марк явно из тех типов, которые получают удовольствие, когда ставят других в неловкое положение.

– Мне надо работать.

– Разумеется. Плести истории. Сочинять жизни…

– Вроде того.

– Знаете, – говорит он, склоняясь ко мне и понижая голос, – вы совсем не похожи на свою сестру.

– Чем? Семейным статусом? Отсутствием ребенка?

Он хохочет.

– Эль, это было развлечение. Расслабьтесь… Я не увожу чужих жен. Все кончено. – На миг умолкнув, он пристально на меня смотрит. – Я имею в виду, что вы очень разные. Фиона прямолинейна, умна, энергична, открыта… А вы… – Его взгляд становится мечтательным. – …загадка.

Он что, флиртует? Или как это еще называется?

– Я все пытаюсь вас разгадать. Всемирно известная писательница, хозяйка великолепного особняка – и такой провал на скромном сборище в провинциальной библиотеке. Не обижайтесь, – добавляет Марк. – Вы закрылись от мира в своем замке на скале – и в то же время как будто ищете компанию. Вы делитесь подробностями жизни в соцсетях, но у меня ощущение, что голос не ваш и выложенная информация не имеет с вами ничего общего.

Мое дыхание учащается, тело под одеждой бросает в жар.

– Крайне занимательная поп-психология, – как можно беспечнее роняю я, – но, повторяю, мне надо работать. Спокойной ночи!

Едва я начинаю закрывать дверь, как тишину прорезает шелест колес по гравию. Вспыхивают лучи фар.

– Вы сегодня пользуетесь спросом, – усмехается Марк.

Свет фар слепит глаза, я щурюсь, пытаясь рассмотреть автомобиль. Мотор затихает, хлопает дверца, по дорожке, насколько удается разглядеть в темноте, идет Билл.

Разве мы договаривались о встрече? Господи, опять я что-то забыла? Нет, вряд ли…

– Добрый вечер, – здоровается он, приблизившись. – Фиона рассказала мне про потоп. Решил заехать, помочь.

– Привет, Билл!

Он разглядывает Марка, его кожаную куртку, небрежную позу, хищный прищур.

– Это Марк, мой сосед.

Билл кивает, но руки не протягивает – вообще не выказывает своего обычного дружелюбия.

– Пожалуй, я пойду, – говорит Марк, отводя взгляд, и удаляется в темноту быстрой упругой походкой.

Я провожаю его взглядом, пока он не доходит до крыльца своего дома.

Билл внимательно на меня смотрит.

– Все в порядке?

– В полном! – весело говорю я. – Заходи.

– Билл, как мило, что ты заехал!

– Фиона сказала, тебе надо сдвинуть кровать с мокрого ковра. Без крепких мужских бицепсов тут не справиться.

– Так кого ты привез?

Он смеется и идет за мной на второй этаж.

– Прости, тут пахнет мокрой псиной, – говорю я, распахивая дверь в спальню и наступая на влажный ковер.

Билл морщится.

– Скорее целой стаей мокрых псин, которые плескались в болоте, а теперь, свесив языки, пыхтят на заднем сиденье наглухо запертой машины.

– До такой степени кошмарно? – ужасаюсь я.

– Завтра по прогнозу солнечно. Вруби отопление, открой окна – и влага уйдет. Хорошо, с этим что делать? – Он кивает на кровать.

– Просто хочу сдвинуть ее на сухую часть ковра – пусть эта сторона немного проветрится.

Билл занимает позицию.

– На счет три?

Мы приподнимаем и тащим тяжелую дубовую кровать в дальний конец комнаты, что не лучшим образом сказывается на моей спине. Готово!

У плинтуса валяются кружевные трусики – наверное, соскользнули с постели. Я торопливо их подбираю и прячу в карман. Черт, Билл заметил. Сейчас сострит. Однако он, неожиданно покраснев, молча отводит взгляд.