Мой чужой дом

– Билл, не надо! Не позорь меня перед сестрой! – восклицает Фиона.

– По-моему, она в курсе, почему я на тебе женился – уж не ради твоих талантов по части домашнего хозяйства. – Он на прощание чмокает меня в щеку. – Пока!

Я слышу его глухие шаги по ступеням, скрип двери в спальне. Затем плюхаюсь в кресло, подобрав под себя ноги.

– Выглядишь ужасно – краше в гроб кладут, – взглянув на меня, произносит Фиона.

– Продолжай, не стесняйся! – усмехаюсь я.

– Билл рассказал, как ты блистала в передаче «Сонная закупка».

– Гнусная клевета. Я устала. Просто прикрыла глаза перед тем, как тронуться.

– А водить в таком изнуренном состоянии безопасно?

– Со мной полный порядок, – отрезала я.

Окинув меня недоверчивым взглядом, сестра садится на другой край дивана и меняет тему:

– Как Флинн?

– Я опоздала в паб на четыре стакана виски, – усмехаюсь я.

– Плохо.

– Он вдруг вспомнил об аборте.

– Господи! – восклицает Фиона. – Два года ты пыталась с ним это обсудить – и он дожидается похорон. Самое время!

– Знаю…

– Значит, он не поменял мнение? Не смягчился?

Я мотаю головой.

– Нет. И я его понимаю. Правда. Не то чтобы он против абортов в целом… просто он…

– Против вранья? – подсказывает она.

Я киваю.

– Выходит, если бы не аборт, вы бы не развелись?

Узнаю Фиону: бьет не в бровь, а в глаз. Разумеется, браки распадаются не из-за одного-единственного промаха, но иногда, наверное, и его достаточно – сразу замечаешь трещины, на которые раньше не обращал внимания.

– Выходит, так.

– Жалеешь?

Глаза у меня лезут на лоб.

– Ты спрашиваешь, жалею ли я об аборте?!

– Да.

– С тридцати лет я безуспешно пытаюсь забеременеть – расплата за ошибки десятилетней давности. Мой брак развалился. Живу одна – ни семьи, ни детей. Конечно, жалею! – Я сокрушенно мотаю головой. – А я-то надеялась, ты поднимешь мне настроение…

– Поднимать настроение – не мой конек.

– Что верно, то верно.

– Как я понимаю, ты не попросила у Флинна ключ от дома? – интересуется она.

– Момент не очень подходящий.

– Пожалуй…

Сестра, поднявшись, поправляет на камине свечу и приминает размягченный воск кончиком пальца. По взгляду, который она на меня искоса бросает, становится ясно – ей хочется продолжить разговор.

Я молча жду.

– Иногда я думаю о твоем аборте… Помнишь, ты спрашивала у меня совета?

Я киваю: еще бы! Я приехала к Фионе в Лондон и уселась на пороге ее дома, ожидая, когда она вернется с работы. Мимо текла река автомобилей, ползли автобусы, у дверей магазинов бурлил поток людей, забегающих за сигаретами или журналами. Прежде я лишь раз навещала сестру, еще в старой квартире на юго-востоке Лондона, которую она снимала с двумя коллегами-журналистами мужского пола. Квартира выглядела запущенной, беспорядком будто подчеркивалось, насколько кипящая здесь работа важнее домашнего уюта. Самой грязной была комната Фионы.

Наблюдая за женщиной, подметающей тротуар у магазина напротив, я думала о Флинне: путешествует где-то в южной части Тихого океана и даже не догадывается, что в теплом уголке моего тела растет, пульсирует комочек клеток с его ДНК.

Беременность настолько не входила в мои планы, что я не сразу сложила два плюс два – постоянную усталость, прибавку в весе и отсутствие менструации. Руки до теста на беременность дошли только накануне. Под вопли бегущей по лестнице соседки: «Куда запропастился чертов телефон?!» – я сжимала в руках полоску, в которой заключалось мое будущее. При виде проступившего голубого плюсика у меня закружилась голова, каким-то образом я очутилась на полу, на четвереньках, упираясь лбом во вздувшийся линолеум.

Кто бы мог подумать, что несколько лет спустя я буду валяться на полу уже другой ванной, сжимая в ладони пустой тест! И так двенадцать раз, тринадцать, четырнадцать…

Кто бы мог подумать, какая тоска меня одолеет, каким сильным станет желание иметь ребенка, ощущать внутри себя легкие, словно трепетание крыльев бабочки, толчки… В какой голод это превратится…

Кто бы мог подумать, что каждый день я буду получать удар-напоминание: в кафе при виде беременной женщины за соседним столиком, при виде матери, застегивающей пальтишко своего малыша, при поздравлении подруги с беременностью вторым, а потом и третьим ребенком…

Кто бы мог подумать, что человек, к которому я вот-вот обращусь за советом – противник детей и брака, – сам обзаведется семьей.

Наконец приехала Фиона, в черном застегнутом наглухо пальто в стиле милитари. Она быстро протащила меня через коридор в свою комнату, захламленную книгами и исписанными листами. Где бы сестра ни обитала, ее стол всегда тонул в море книг, бумаг и стикеров.

«Я не знаю, что делать», – обхватив голову руками, в отчаянии пробормотала я.

«У тебя нет мужа. Нет работы. Нет образования. – Густая челка до бровей, которую тогда носила Фиона, придавала ее лицу еще большую суровость. – Только представь, каково жить с ребенком в съемной комнате?»

Представить оказалось сложно. Дом был переполнен: три комнаты, одна ванная – и все это на пятерых человек. Большего на зарплату официантки я позволить не могла.

«А как поступила бы ты?»