Мой чужой дом

Думаю, рано или поздно настанет время обратной реакции, когда люди начнут удалять из Сети подробности своей личной жизни, которыми так щедро делились. Неужели непонятно, что это навсегда останется в цифровой реальности? Так и вижу пауков, ползающих по Всемирной паутине в поисках информационной шелухи, висящей то там, то тут, словно запутавшиеся хрустящие мухи.

До сих пор поражаюсь, чем люди делятся с публикой! Сколько подробностей о себе вываливают! Например, ты, Эль. Зачем? Наверное, чувство собственной важности берет верх над здравым смыслом. Разве нам интересны твои привычки и ежедневные ритуалы? Скорее всего, да – иначе почему мы с любопытством следим за обновлениями странички?

Если кому-то вздумается пересмотреть твои посты от начала до конца, он найдет все, о чем ты рассказывала. Мы знаем, какую ты водишь машину. Что выпиваешь ежедневно две чашки кофе, сваренного на кухне в кофемашине «Неспрессо». Что буфет, где развешаны чашки, ты расписала сама. Что кабинет – твое убежище, пристанище муз.

Хочется ободрить подписчиков – пусть не сетуют зря на неудавшуюся жизнь: выложенная красота – обычные постановки, творение твоих рук.

Они не имеют ничего общего с тобой настоящей, правда, Эль?

На самом деле эта идеальная жизнь – самая грандиозная твоя выдумка.

Глава 14 Эль

Поворот. Скрипят, притормаживая, по асфальту шины, за окнами проносятся густые зеленые стены кустов. На подъезде к дому Фионы я быстро прокручиваю в голове ее недельное расписание. Так, Билла сегодня нет, Дрейк в детском саду – значит, сестра у себя, работает. Я ненадолго, не стану ее сильно отвлекать. Просто хочется уйти из дома. Поговорить с ней – о Флинне, о его матери…

Я сворачиваю на улицу, где живет Фиона. Сейчас поставим чайник, усядемся на старый, продавленный уютный диван… Я паркуюсь на обочине дороги перед домом, выхожу из автомобиля и едва приближаюсь к крыльцу, как дверь распахивается – на порог, натягивая темную куртку, выходит мужчина. Лица не видно, однако, судя по более худощавой комплекции, не Билл.

Фиона, босоногая, раскрасневшаяся, что-то говорит ему с порога.

Когда мужчина поворачивается, у меня от удивления открывается рот. Марк!

Марк вальяжно улыбается и, слегка кивнув головой, роняет:

– Доброе утро.

Он натягивает шлем, заводит мотоцикл, срывается с места и с шумом исчезает в конце улицы.

Фиона стоит со скрещенными на груди руками, подбородок надменно вздернут.

– Марк просто оказал мне кое-какую помощь.

– Какую?

– Посудомоечная машина сломалась.

Я пристально смотрю ей в глаза. Знакомый стальной, исполненный решимости взгляд, но веки слегка подрагивают.

– Чушь! – Я прохожу мимо сестры прямиком на кухню.

Она идет следом.

– Я так понимаю, Билла нет?

– Нет, – коротко отвечает Фиона.

– А Дрейк в детском саду?

– Да.

– Все идеально распланировано.

Я, конечно, догадывалась, что после брака у нее были другие мужчины, но доказательств этому не имела, да и не хотела иметь.

– Сразу поясню, пока ты не оседлала любимого конька: это просто секс!

– А если бы Билл тебе так сказал?

Фиона небрежно отмахивается, будто я сморозила несусветную глупость.

– Я знаю, Марк тебе не нравится. Но я понятия не имела, что он сын твоих соседей, если тебе станет легче.

– И давно это началось? – холодно интересуюсь я.

– Ничего не началось! Так, приключение, встретились несколько раз.

– Сколько раз?

– Три. Или четыре. Не помню. Было и прошло. Ничего особенного.

– Но как вы познакомились?

– На дне рождения Ивонн.

Сестра и меня звала на ту вечеринку, но я улетала во Францию на писательский семинар.

– Он ведь, кажется, лет на десять тебя младше!

– Спасибо, что напомнила. На семь, если точнее.

Мрачно сложив на груди руки, я перевожу взгляд с Фионы на коллаж фотографий, прикрепленных к холодильнику, с радостно улыбающимся Дрейком в золотистом колпачке.