Мой чужой дом

– Когда друзьям известно о твоей жизни больше, чем мне… это тяжело. Все новости я узнавал от Хизер и Ника. Они держали меня в курсе дел. Что ты ездила во Францию, что вступила в книжный клуб. Что выпускаешь прямые эфиры или что-то в этом духе. Они уверяли, вид у тебя счастливый…

– Пойми, это лишь часть моей реальности, обертка! – запальчиво восклицаю я. – Я показываю людям то, что они желают видеть! Думаешь, у меня осталась хотя бы половина подписчиков, если бы я делилась скучной бытовой ерундой? Если бы писала правду?

По лицу Флинна пробегает тень.

Правда… Неудачное слово. Оно и раскололо наш брак.

– Я имею в виду, что никому не интересно смотреть на измученное бессонницей лицо. Или на пустые кофейные чашки рядом с крутящимся счетчиком слов. Да, пропущенная через фильтры идеальная жизнь – бред, полная ерунда, но это часть моей работы, и я должна ее выполнять!

– Неужели?

Флинн всегда так переспрашивает – чтобы я остановилась и подумала, спросила саму себя. Вопрос меня злит. Не буду отвечать.

– А если бы издатели не требовали от тебя вести страничку, ты удалилась бы из соцсетей прямо завтра? – гнет он свое.

– Какая разница? – огрызаюсь я.

– Я не осуждаю твой выбор, – успокаивающе говорит Флинн. – Просто спрашиваю, действительно ли это хорошо – для тебя, для любого из нас. Нам правда это необходимо?

– Через соцсети легче поддерживать связи.

– Так нас со всех сторон и убеждают – больше общайтесь, поддерживайте связи. Не знаю, Эль, – качая головой, вздыхает он. – По-моему, наоборот, люди стали разобщены. Когда заходишь в бар или ресторан, сидящие за одним столиком только и таращатся в свои телефоны. А на улице? Все идут, понурив голову, – смотрят в экранчики. И речь не о подростках, о взрослых людях! Разве это здо́рово?

Я молчу, да он, похоже, и не ждет ответа.

– Когда в жизни происходит страшное… например, умирает мама… все кажется… хрупким. Недолговечным. Бессмысленным. – Глаза его блестят. – Жизнь не должна сводиться к отретушированным фотографиям и хештегам, разве нет? Смысл в рождении и смерти. И прекрасном, но суровом отрезке времени между ними.

Ранее

Сейчас, когда я вижу все воочию, мне стало интересно пересмотреть снимки дома, выложенные на твоих страничках. Ты явно поклонница крупных планов: большой рапан, живописно венчающий стопку книг, стеклянный кувшин со стаканом у края письменного стола, книжная полка, украшенная вазой с цветами и масляной лампой. Некоторые фотографии тщательно обрезаны – убраны неэстетичный радиатор, розетка или дверной откос.

Что еще ты вырезала из своей жизни?

Однажды мне на глаза попалась статья о воздействии социальных сетей: согласно исследованиям, социальные сети делают большинство людей несчастными. По утверждениям ученых, каждый третий, заглянув в «Фейсбук», испытывает разочарование от своей жизни. Соцсети поощряют поисковое поведение, повышая за считаные минуты после открытия странички уровень дофамина и воздействуя на нейронные мозговые связи. Только вообразите, какую штуку создал Марк Цукерберг! Она настолько могущественна, что способна изменять химию мозга.

Меня это тревожит, ведь теперь самооценка человека зависит преимущественно от числа подписчиков, лайков и высвечивающихся на мониторе сердечек. Кроме того, снижается устойчивость внимания. Стремясь напичкать нас большим объемом информации, рекламщики используют принцип количества «потрясений в минуту».