Мое второе Я

Степан Сергеевич махнул рукой и пошел к машине, где в багажнике рылась Зойка.

– Давай помогу, – предложил он.

– Папа, мы сами, – мягко ответила она.

– Зоя, – Степан Сергеевич берет пакет, – я хоть и хромой, но мужчина и женщине тяжести носить не позволю. – Опираясь на трость, он направляется к калитке. – Я только из школы пришел, борщ поставил варить. Вы ж, небось, голодные? – крикнул он через плечо.

– Не сильно мы и голодные, – ответила Таня. – Деда, я сначала купаться, а потом поем!

Багажник разгрузили, и Таня помчалась на речку.

– Чего это она такая хмурая? – спросил Степан Сергеевич, высыпая печенье в коробку.

– С Сашей поссорилась.

– Из-за чего?

– Саше ее новая юбка не понравилась.

– А что за юбка?

– Нормальная юбка, кожаная, мы с Таней вместе покупали.

– А что не так с этой юбкой?

– Не знаю, – Зойка пожала плечами, – он говорит, что вульгарная.

– Вульгарная? Хм… Слишком короткая?

– Нет, хорошая длина, впереди на пуговицах.

– Тогда не волнуйся, помирятся. Может, ты тоже поплаваешь, а я пока стол накрою? – Степан Сергеевич складывал пустые пакеты в ящик стола.

– Я не хочу купаться, я лучше тебе помогу.

– А домой когда?

– Сегодня.

– Может, завтра?

– Я бы с удовольствием, но дел полно.

– Доченька, ты так редко ночуешь у меня, – с обидой в голосе произнес отец, – мы бы завтра с утра на кладбище сходили, потом на пасеку к Нестору – он такой замечательный липовый мед накачал – пальчики оближешь!

– Прости, но я правда очень занята: надо доделать большую работу.

– Ну тебе видней.

Отец наклоняется к коробке с луком, стоящей под навесом у входа в летнюю кухню.

Да, ей видней. С тех пор как Никита достроил дом и стал папиным соседом – а это было прошлым летом, – у нее нет желания тут маячить. В сердце уже ничего не шевелится, но вот плюнуть Ирке в рожу все еще хочется, но, чтобы не скатиться до такого дешевого проявления чувств, лучше поменьше бывать на улице, чтобы случайно ее не встретить.

Зойка застилает скатертью деревянный стол под разлапистым орехом, режет хлеб, чистит чеснок. Отец разливает борщ по тарелкам, спешит за укропом в огород, строгает замерзшее сало, спрашивает, вкусно ли. Стараясь не смотреть на дочку, сидящую на другом конце большого стола, Зоя как можно беззаботней отвечает на вопросы отца о работе, о том, как дела у Саши, где собираются провести отпуск, какое варенье они хотят в этом году, а сама думает, что совсем не хочет ехать домой. И что пора навести в семье и в собственной голове порядок.

Таня сказала, что хочет вишневое варенье, и после обеда опять на речку умчалась – друзья у нее там. Уже улыбается – ну вот и хорошо. Зоя помогла отцу убрать со стола, помыла посуду и засобиралась в детский дом.

– Увидишь Нестора, скажи, что завтра я приду к девяти часам: подоконники новые привезли, надо ставить, – попросил отец.

– Ты сам позвони, а то я могу его не увидеть.

– Не увидишь – тогда позвоню. Хотя он сейчас все время на месте, сама знаешь, сколько надо успеть за лето.

– А что спонсоры – помогают?

– Зоечка, а кто спонсоры? Бывшие детдомовцы. Остальных как ветром сдуло. Ничего, сами управимся. Материалы мы купили, но вот за работу платить нечем, так что все своими руками. Старшая детвора при деле: я научил их штукатурить, шпаклевать, обои клеить. Девочки постельное белье шьют, шторы, так что все хорошо.

Зоя обняла отца:

– Пожалуйста, не обижайся, мне действительно надо домой.

– Брось, – папа махнул рукой, – тебя муж ждет, езжай… Привет ему.

– Присматривай за Таней.

– Не волнуйся, присмотрю, – обещает отец, и его добрый, всепонимающий взгляд задерживается на Зойке.

Она садится в машину и до самого поворота смотрит в зеркало заднего вида на одинокую сухопарую фигуру, опирающуюся на трость.

Дети ждали ее у ворот детского дома – у нее девятнадцать учеников от семи до шестнадцати лет. Трогательные, старательные, улыбчивые, услужливые – дверь машины откроют, сумку возьмут, зимой в классе обогреватель заранее включат, и к приезду всегда на тарелке ее ждут три булочки. И еще один мальчик ждал ее, двадцатый, но он пока не был учеником.

– Он влюблен в тебя, – сказал директор детского дома, Нестор Адамович, поглаживая по белобрысенькой головке трехлетнего Костю-аутиста.

Она тоже его любила и однажды предложила Саше:

– Давай возьмем его.

На какое-то время Саша задумался, тяжело вздохнул и отрицательно покачал головой:

– Твое желание необдуманное, импульсивное. Оно пройдет.

Как же оно может пройти, если она встречается с Костей два раза в неделю? И муж будто прочел ее мысли:

– Может, тебе туда не ездить?

Нет, она будет ездить – во-первых, ей это нравится, во-вторых, ее попросил об этом папа, а в-третьих, пусть у детей появится возможность выражать свои эмоции в рисунках.

Она сказала папе о своем желании усыновить Костю, и отец отрезвил ее:

– Зоя, ты хороший человек, хорошая мать, но лишь в тех условиях, в которых живешь. Он нездоров, он требует огромного внимания, самоотдачи, самопожертвования. Подумай над этим.