Мое преступление

Зонтик соскользнул с коленей Брауна и со стуком ударился о гравий садовой дорожки. А священник вдруг резко вскочил на ноги.

– Какой же я болван! – воскликнул он. – Отчего я прежде не подумал о шифре? Это счет в вашу пользу, мой друг. Полагаю, теперь вы разобрались во всем?

Кажется, он не осознал, что всерьез переосмыслил ту фразу, которую я произнес с иронией.

– Нет, – ответил я теперь уже вполне серьезно. – Я не разобрался во всем, но думаю, что вы разобрались. Может быть, вы объясните мне, что кроется за всей этой историей?

– В истории этой мало хорошего, – бесстрастно произнес он, – но хорошо, по крайней мере, то, что все кончилось. Однако для начала позвольте рассказать о том, о чем мне меньше всего хотелось бы говорить, – о том, что вы, казалось бы, и без меня должны прекрасно знать… но, как видно, не знаете. Я много думал о некоей современной разновидности интеллектуальной английской леди, особенно когда она одновременно и аристократична, и провинциальна. Пожалуй, о ней слишком легко судить. Или, может быть, следует сказать: слишком тяжело судить, ведь обычно считается, что такие женщины не склонны ни к роковым страстям, ни к соблазнам. Предполагается, что такая женщина отказывается от шампанского за ужином, выглядит всегда красиво и в высшей степени прилично одевается, читает много книг и рассуждает о высших идеалах, – и все считают, что она одна в целом мире не может завидовать или лгать, что ее мысли всегда ясны, а ее идеалы всегда соблюдаются. Но на самом деле, мой друг, судя по вашему рассказу, характер такой женщины куда более неоднозначен. Например, Эвелин очень искусно притворяется больной. Если предполагать, что она безупречна, не знаю, откуда вообще взялось такое умение. Во всяком случае, способность притворяться вряд ли характерна для святых… Далее. Вы начали подозревать, что Эвелин уже знала о побеге. Так отчего же она не сказала прямо, что знает о нем? Кроме того, вас удивило, что она скрыла от вас обыск, устроенный суперинтендантом Мэтьюзом, но вы тут же предположили, что ей было трудно отправить об этом сообщение. Да почему, собственно, трудно отправить? Кажется, она находила такую возможность всегда, когда реально требовалась ваша помощь. Тем не менее я постараюсь говорить об этой женщине как о той, за душу которой буду молиться и настоящих оправданий которой никогда не услышу. Но пока существуют на этом свете живые люди, чья честь – и незаслуженно – подвергается опасности, я не стану исходить из предположений, что Эвелин Доннингтон не могла совершить ничего плохого.

Благородные холмы Сассекса в этот миг показались мне такими же безотрадными, как йоркширские болота. А отец Браун между тем медленно продолжал свой монолог, постукивая по земле зонтиком:

– Первые факты в ее оправдание, если оно ей действительно требуется, заключаются в том, что ее отец – скряга, что у него буйный характер, сочетающийся с прямо-таки пуританской семейной гордостью. Неудивительно, что она боялась своего отца. Предположим теперь, что ей действительно требовались деньги – для хорошей или же, возможно, для скверной цели. Вы сказали, что у нее и ее брата всегда были какие-то секретные языки и связанные с ними хитрости; это вообще характерно для семей с запуганными и страдающими детьми. Не сомневаюсь, что она предприняла отчаянный шаг – и именно она была юридически ответственна за подделанный документ, которым якобы воспользовался ее брат, ища финансовой помощи. Известно, сколь часто встречается семейное сходство почерков, до такой степени, что их бывает трудно различить даже экспертам. Поэтому я не вижу, отчего не должно быть сходства и в тех мельчайших особенностях, с помощью которых судебные эксперты распознают подделку. Во всяком случае, у брата к тому времени была очень плохая репутация, которую полиция приняла к сведению с намного большим пристрастием, чем следовало бы, и поэтому он попал в тюрьму. Думаю, теперь вы согласитесь, что, пострадав за сестру, он исправил свою репутацию.

– Вы имеете в виду, что Саутби все это время страдал… действительно безвинно? И ни слова не произнес в свое оправдание?

– Дьявол торжествует лишь временно, – мрачно произнес отец Браун, – ибо тот, кто пал, может вознестись. Эта часть данной истории нравится мне больше всего.

После паузы он продолжил:

– В момент, когда его арестовали, у него было, я почти уверен, какое-то письмо от сестры. Верю и надеюсь, что в нем звучало раскаяние. Однако, что бы это ни было, послание должно было заключать в себе две вещи: во-первых, признание или намек, делавшие ее собственную вину явной, а во-вторых – срочную просьбу к брату встретиться с ней, как только он освободится. Особенно важно, что подписано было послание не реальным именем, а словами «Твоя несчастная сестра».

– Но, дорогой мой друг! – воскликнул я. – Вы говорите так, будто видели письмо!