Моё пост-имаго

– И тем не менее, – настоял на своем мистер Келпи, – туземцы верят во все это. Они живут в страхе перед приходом Купу-купу – Черного Мотылька. В поселениях, затерянных среди дождевых лесов, ему приносят жертвы, молят не являться. Согласно поверьям, в ночь перемены лун он приходит и забирает одного ребенка…

– Мне все это напоминает истории, которые печатают в журналах «Ужасы-за-пенни», – поморщился доктор. – Я так погляжу, этот ваш мотылек – тот еще воришка: крадет все, что под руку подвернется, – детей, сны и жизни.

Мистер Келпи покачал головой. Судя по его поджатым губам и побелевшему лицу, он относится к предмету своего рассказа предельно серьезно.

– Профессор Гиблинг видел Черного Мотылька собственными глазами. Он даже почти-почти поймал его. Черный Мотылек не вымысел – это жуткое существо, вызывающее ужас одним своим видом.

– Он что, больше той бабочки? – Джаспер ткнул пальцем в дверь, за которой располагалась аудитория с гигантским экспонатом.

– Нет. Намного меньше, но дело не в размерах…

Доктору Доу надоели разговоры о легендах и суевериях. К тому же они с Джаспером пришли сюда по определенному делу и до сих пор ничего полезного, по его мнению, не выяснили. А время все утекало…

Словно подслушав его мысли, напольные часы в углу кабинета отбили полдень.

– Мистер Келпи, – сказал доктор, – хочу напомнить: мы здесь, чтобы выяснить причину гибели профессора Руффуса. Предлагаю вернуться к более насущной теме.

– О, разумеется! Я отвечу на все ваши вопросы.

– Расскажите, каким человеком был профессор Руффус?

– Он был… очень хорошим. Настоящим джентльменом. И добрым другом.

– У профессора Руффуса были враги? Недоброжелатели? Упомянутые вами завистники способны на убийство?

Мистер Келпи округлил глаза и закачал головой.

– Нет, что вы! Эти профессора с других кафедр просто болтуны – каждый и мухи не обидит (многие буквально). Все, на что они способны, – это косые взгляды, проклятия вслед шепотом, немного желчи. Да и всё, пожалуй.

– Тело профессора Руффуса было обнаружено в купе поезда «Дурбурд». Все указывает на то, что он возвращался из поездки. Вы знаете, откуда ехал профессор?

Мистер Келпи горестно вздохнул:

– Профессор Руффус сегодня должен был вернуться из экспедиции. Из Кейкута.

Джаспер непроизвольно бросил взгляд на карту за спиной мистера Келпи.

– Какова была цель данной экспедиции? – спросил доктор.

– Я… Боюсь, у меня нет ни одной догадки. Все держалось в тайне. О цели экспедиции знали лишь профессор Руффус и профессор Гиблинг.

– Отчего такая таинственность?

Мистер Келпи снова нацепил пенсне и вытер платком взмокшие пальцы. По его лбу стекал пот.

– Это обычное дело. – Бабочник принялся суетливо искать что-то в карманах пиджака. – Конкуренты, алчные частные коллекционеры, беспринципные охотники за редкостями. В попытках заполучить бесценные виды все они могут помешать экспедиции. Мне известно лишь, что странствия профессора длились два с половиной месяца. Я с нетерпением ждал его возвращения.

– Насколько я понимаю, – заметил доктор, – подобные миссии в дикие страны – это весьма рискованные предприятия. И в одиночку в них не отправляются. У профессора Руффуса были спутники?

– Места там и правда опасные. Профессор мог договориться с кем-нибудь из Клуба охотников-путешественников. Когда такие вот экспедиции были не редкостью, джентльмены-охотники частенько принимали в них участие.

Мистер Келпи наконец нашарил в одном из карманов маленькую склянку с беспросветно-черной жидкостью, дрожащими пальцами вытащил пробку и одним махом выпил все содержимое пузырька. Стоило бабочнику сделать глоток, как его самочувствие заметно улучшилось. Он снова обтер платком руки, затем лоб и щеки, но потливость и так уже отступила.

– В качестве проводников часто берут местных – туземцев, – продолжил мистер Келпи. – Но у профессора Руффуса был свой собственный туземец – Вамба. Профессор привез его однажды из экспедиции и после этого снимал ему чердачок в меблированных комнатах Жубера.

– Этот Вамба мог отправиться в последнюю экспедицию с профессором?

– Весьма вероятно.

Повисла тишина. Доктор погрузился в размышления. Мистер Келпи рассеянно взял со стола пинцет и подравнял двух бабочек, которые лежали перед ним на отрезе тонкой кремовой ткани. Судя по всему, эти две крохи только лишь готовились отправиться под стекло.

– Какие они красивые… – сказал Джаспер. – Как они называются?

– Этот вид называется насмешник Вигрена. – Мистер Келпи коснулся кончиком пинцета большой бабочки с пурпурными крыльями.

– А эта? – мальчик ткнул пальцем, указывая на совсем крошечную бабочку с зелеными крыльями.

– Эта? Тоже насмешник Вигрена.

– Но почему они такие разные?

– Большая бабочка – самка. Другая – самец. В том, что они так отличаются, нет ничего странного. Это «половой диморфизм» – довольно частое явление у чешуекрылых.

– А вы тоже профессор? – Джаспер был заворожен этими сложными незнакомыми терминами.