Модус вивенди

– Думаю, кухню я найду. Прежде осечек не было, – насмешливо ответил мужчина, проявляя несвойственную покладистость. Я, честно говоря, ожидала, что придется отбиваться от предложения помочь с переодеванием, и до кофе мы в итоге доберемся еще очень нескоро. Но, видимо, гость был голоден. На этой мысли я не удержалась от сочувственной улыбки: даже мне варский питательный раствор стоял уже поперек горла, что говорить о Ветрове!

Заманчивую мысль о ванне я отложила на потом, пока ограничившись переодеванием. В знакомом, привычном, чуть потертом и очень уютном домашнем платье я почувствовала себя гораздо спокойней и уверенней, чем, кажется, была за все время миссии. Какую все-таки важную роль в нашей жизни играет такая простая вещь, как одежда…

Пока ходила по дому, выяснила, что ни Савельева, ни собаки в наличии не было – очевидно, ушли на прогулку. Поэтому в кухню я спустилась несколько расстроенная: успела соскучиться по обоим.

– Я тут немного похозяйничал, – извиняющимся тоном сообщил Ветров, который обнаружился на кухне за разогреванием еды.

– Так вот что ты имел в виду под «не ограничится кофе», – рассмеялась я, останавливаясь в дверном проеме и с интересом наблюдая за происходящим. – А я тебя в недостойном заподозрила! Мне уже стыдно.

– Естественно. Где меня еще так накормят? – легко согласился в ответ он, бросив в мою сторону веселый взгляд.

А я замерла, зачарованно разглядывая незнакомое доселе выражение лица Одержимого.

Оказывается, он все-таки умел улыбаться. Без вечной хмурой складки между бровями, без хищной насмешки и язвительности, тепло и как-то неожиданно искренне, по-доброму. Такая улыбка удивительно преображала его лицо, придавая ему совершенно мальчишеское и живое выражение, добавляя немного задорной хитринки и просто бездну обаяния.

Сейчас оказалось очень просто представить его ребенком – непоседливым, любознательным, хулиганистым, но добрым, – и вдруг стало больно за него тогдашнего. Неужели эта их тайна стоит подобного? Что дети остаются без родителей просто от страха и незнания?

Наверное, эти мысли как-то отразились на моем лице, потому что Ветров настороженно нахмурился и озадаченно поинтересовался, подходя ко мне:

– Ты чего?

Я ответила немного вымученной улыбкой, а вместо слов просто подалась ближе, обнимая и прижимаясь всем телом в поиске теплых, уютных, крепких объятий, помогающих отогнать мрачные мысли.

– Вета, что случилось? – уже всерьез встревоженно проговорил он, одной рукой обнимая меня за плечи, а второй гладя по голове.

– Не обращай внимания, – беря себя в руки, отмахнулась я и чуть отстранилась. – Всякие нехорошие мысли, это бывает.

– Лучше бы это бывало реже, – скептически хмыкнул он. Кажется, не поверил, но настаивать на подробностях не стал. – Но вектор движения мне нравится.

– В смысле? – растерянно уточнила я, уже вполне справляясь с эмоциональным всплеском. Давно со мной такого не бывало. Особенно так, чтобы стремиться это с кем-то разделить.

– От них ко мне, а не наоборот, – усмехнулся Одержимый, склоняясь ко мне для поцелуя. И я с радостью воспользовалась предоставленной возможностью поставить аккуратную точку и закрыть тему.

Поцелуй получился долгий и увлеченный, но в конце концов у меня банально затекла шея, и я попросила пощады.

Кофе пришлось в итоге немного отложить. Я пыталась отбиться от завтрака, ссылаясь на отсутствие аппетита, но Одержимый в ответ на протесты просто сгреб меня в охапку, устроил у себя на коленях и с убийственно ехидной невозмутимой физиономией начал кормить сам. После первой же ложки «за Государя Императора» пришлось проситься на волю и обещать хорошо себя вести, лишь бы прекратить это безобразие. Но мне начало казаться, что с такими понятиями, как «правила приличия» и «воспитание», этот человек не знаком вовсе. Или знаком, но совсем не с теми, к которым привыкла я. Может, его вообще не на Земле воспитывали, а история с интернатом указана для отвода глаз?

Пока я после еды неторопливо возилась с кофе, Ветров сидел на месте, с интересом наблюдая за моими действиями, а потом задал довольно неожиданный вопрос:

– Неужели тебе в самом деле удобнее вот в этом, чем в одежде, где ничего не болтается и не стесняет движения?

– Не стесняет движения как раз юбка, – возразила я, пожав плечами. – Кроме того, это вопрос привычки и в большей степени психологического комфорта. И – да, мне действительно так удобнее.

– Хм. Ну одно удобство я, предположим, знаю, но не думаю, что ты имеешь в виду именно его, – голос прозвучал вкрадчиво, с предвкушением, так что я даже настороженно обернулась через плечо.

– Что ты имеешь в виду?

– Сейчас ты закончишь, и я объясню. Это не быстро, – усмехнулся он.

– А тебя не будут ругать за то, что ты сейчас не на службе? – уточнила я, ставя чашки на небольшой кухонный стол и опускаясь на любимый стул.

– Надоел? – насмешливо сощурился он.

– Не хочу для тебя неприятностей, – спокойно возразила я. Было видно, что сейчас он дурачится, а не злится всерьез. У него вообще была очень выразительная мимика, легко читаемая и чаще всего не требующая пояснений.