Модификаты

— Это всегда будет становиться только лучше с каждым новым слиянием, — пробормотал Рисве осипшим голосом, едва самые сильные спазмы оргазма прекратили сотрясать нас неизвестно, сколько времени, стонов, горячечных ласк и рваных движений спустя. Он не спрашивал, а доносил до меня собственное убеждение, в котором ничуть не сомневался. — Когда-нибудь я научусь подбирать слова, Софи, чтобы рассказывать тебе о том, что со мной делает возможность касаться тебя, быть в тебе, принадлежать тебе. Пока мой язык бесполезен, я как еще неразумный младенец, способный только выражать свое счастье бессвязными звуками.

— Допустим, не так уж твой язык и бесполезен, — усмехнулась, слезая-таки с него и выбираясь на берег. Сразу же стало холодно, и я обхватила плечи руками, не отказывая себе, однако, в еще одном моменте любования моим мужчиной.

Рисве вальяжно потянулся на мелководье, и даже в слабом освещении было видно исходящее от него сияние довольства, необычайно чувственной сытости. Могучий, великолепный самец, абсолютно удовлетворенный моими, надо сказать, далеко не малыми и чрезвычайно приятными усилиями, хотя и на данный конкретный момент. Который, кстати, истечет максимум через полчасика, учитывая заложенный в нем запас выносливости и тот долгий период ожидания для реализации своей ненасытности. Во имя всех звезд, как с таким взрывным темпераментом и силой его сексуальной жажды, что я теперь видела, он сумел удерживаться раньше?

— Софи-и-и, — протяжно проурчал Рисве, ловя мой взгляд и начав медленно, как подкрадывающийся хищник, подниматься из ручья, — то, как ты смотришь… будит во мне настоящую дикость. Я знаю, что тебе нужен отдых, но чувствую бесконечный голод по тебе. Едва мы останавливаемся, и хочу уже снова и снова. Это делает меня плохим энгсином в твоих глазах?

Ох, ты, Глыбушка, да в моих глазах ты сияешь ярче солнца, и потому-то я и смотрю, что не могу оторваться. Уж лучше ослепнуть, наслаждаясь твоим светом, чем отвернуться и потерять его хоть на секунду. Сердце сжалось в щемящей боли от осознания, до какой же степени я пропала. Влипла. Разве правильно так безрассудно, очертя голову? Разве когда-то раньше рвались из меня слова признания-восхищения-безумства, да с такой силой, что не сказать их просто больно? Я уже и вдохнула, готовясь отпустить их, но тут мой желудок громко заурчал, и Рисве резко поменялся в лице, становясь обеспокоенным.

— И я еще спрашиваю, — досадливо мотнул он головой. — Разве хороший энгсин не подумал бы сначала накормить свою анаад, прежде чем вести себя как похотливый рошон в сезон гона?

Мой мозг еще обрабатывал образ винторогого, гладкошерстного и длинноногого рошона, а мужчина уже поднял меня и потащил обратно в грот. Поставив на мягкую подстилку, он сразу же нашел мое платье, очевидно, не испытывая проблем с почти полным отсутствием освещения, зашуршал своими штанами и снова подхватил меня, устремляясь наружу.

— Скажи, ты таскаешь меня на руках, потому что это какой-то обычай, или не доверяешь моей способности нормально передвигаться на своих двоих? — поинтересовалась я, когда Рисве практически понесся по тропинке.

— Мне нужно чувствовать тебя все время. Повсюду, — пояснил он, обыденно пожав плечами, будто это такая абсолютно нормальная вещь — настолько нуждаться в постоянном контакте с кем-то. — Просто держать тебя за руку, пока мы идем, мне недостаточно, Софи. Но если это слишком…

— Нет-нет, — прижалась я к его груди. — Я, конечно, девушка — продукт своего времени и совершенно самостоятельна, но отказываться от того, чтобы меня носил на руках любимый, и в мыслях нет.

Рисве споткнулся и резко замедлился, и я поняла вдруг, что непроизвольно вылетело из моего рта. Вскинув голову, встретилась с ним глазами, затаив дыхание, а потом тут же посмотрела в сторону. Все те эмоции, что сейчас бушевали в его взгляде, были чересчур. Такое впечатление, что мое случайно оброненное слово что-то не просто зажгло, а прямо-таки взорвало в нем, еще больше усиливая исходящее от этого мужчины сияние бесконечной радости, а я себя почувствовала трусихой и предательницей, испугавшись и интенсивности его реакции, и собственного на нее отклика. Бедный Рисве, мне и самой с собой-то временами сложнее некуда, как ему во мне разобраться?

— А куда мы идем? — постаралась я сразу же переключить внимание на насущную обыденность, уводя нас с территории опасных эмоций и вопросов.

— В пещеры, — с легкостью поддался Рисве на мой прозрачнейший трюк отвлечения. — Праздник уже начался, моя Софи. Я обещал тебе, что ты на все посмотришь, и к тому же там много угощений и еще больше реохи, чтобы развязать языки и наполнить теплом тела.

— О, то есть сейчас все там собрались, чтобы наесться, напиться и предаться… м-хм…

— М-хм? — поддразнил меня мой энгсин, заразительно рассмеявшись, и я с наслаждением прижалась ухом к его груди, впитывая этот волшебный звук.

— Я имела в виду, что они разобьются на пары и займутся сексом, да?

— Ну, сначала будут танцы и песни, совместные купания, долгие разговоры, и вовсе необязательно образуются пары.