Многорукий бог далайна

— Вонючка! Гнилоед! — орал он. — Поленился лишний оройхон пройти! В нойте утоплю!

— Я ходил! — брызгая кровавой слюной, кричал Цармуг. — Не было там ничего!

— Вре-ешь!.. — и Тройгал снова бил, хотя и понимал, что Цармуг прав. Прозевали илбэча и землю тоже прозевали.

Самое страшное, что теперь нечем было обороняться. Четыре последних татаца, прежде грозно украшавших вход в алдан-шавар, были перенесены к границе. Больше орудий у Тройгала не было, не было и мастеров-макальщиков — каторжные заводы стояли на восточных окраинах государства вана.

Вновь Тройгал вступил в переговоры, но теперь ван требовал не только казну и ежегодную дань, но и заложников. Утешало самозваного одонта лишь то, что ван все же ответил ему, и, значит, можно еще поторговаться. Отвечал Тройгал уклончиво, так что было невозможно понять, какое именно сокровище не может он отдать — сыновей или оружие и жемчуг. Ван требовал и то, и другое. В ответ Тройгал смиренно отослал списки, утаив двух сыновей из шести и самое ценное среди сокровищ. Ван напомнил, что ему нужны не клочки кожи, а сами драгоценности и, в первую очередь, пропущенные в списках, доспех из черного уулгуя и талх, расшитый дисками уулгуя бледного.

Тройгал еще не решил, как будет отвечать, когда новый удар обрушился на него: на востоке возник оройхон, граница исчезла.

Испуганный и растерянный он стоял, глядя на огромное пространство, которое было невозможно оборонять. Мунаг, быть может, и умудрился бы держаться здесь, но Мунага нет в живых.

— Надо бежать, — сказал один из дюженников. — Иначе раздавят, как только ван подтянет войска.

— Погодите… — простонал Тройгал. — Еще есть выход. Я вел переговоры с ваном. Отдадим казну: доспех, дорогое оружие, царское платье, и все останутся на местах. Ван обещал…

— Ну, давай, — сказал кто-то, и Тройгал с холодным ужасом заметил, как изменились взгляды и голоса окружающих.

Тройгал спешно вернулся в свои — бывшие свои! — покои. Двое командиров и десяток солдат из недовольных боевых дюжин шли за ним, не то охраняя, не то конвоируя. Тройгал отомкнул хитроумный замок, с натугой отворил тяжелую дверь. Спустился вниз.

Гладкая стена была пуста. Такое представлялось ему иногда в ночных кошмарах: он заходит в сокровищницу, а там ничего нет.

Тройгал подошел ближе, потрогал стену, посмотрел внизу, по сторонам.

— Где они?.. Где?.. — бормотал он, бегая кругами по сокровищнице.

— Ну?! — крикнул от дверей Цармуг. — Скоро ты там, корм шаварный?

Тройгал подошел к столу, сжал тонкий нефритовый нож.

Собирался ли он пробиваться на волю или зарезать себя? Копье, пущенное Цармугом, пробило руку. Нож выпал. Солдаты посыпались по лестнице, разом навалились на одонта.

— Живьем взять мерзавца! — закричал Цармуг.

Три оройхона мертвых земель показались Шоорану неожиданно легкой и простой дорогой. Возможно, оттого, что он шел не один, а может быть, из-за того, что недавно прошедшее войско расчистило путь. Гораздо больше чем за себя Шооран опасался за попутчиков. Но привычный к жаре и смраду Койцог ломил прямо, словно рвущийся к добыче гвааранз, да и худенькая Тамгай стойко переносила трудности, хотя было видно, каких мучений стоило ей сдержать кашель.

В беспокойном клубящемся тумане проступили очертания земли, той самой, где Шооран потерял юношескую красоту, получив взамен рубцы и бурые пятна ожогов. Здесь он умудрился добыть палец Ёроол-Гуя. Ничто вокруг не напоминало о тех событиях, нойт и время стерли следы. Зато сразу было видно, что эта земля теперь обитаема. Отбросы далайна не громоздились вдоль берега, а были уложены поперек дороги, образуя высокий защитный вал. Далее, занимая весь поребрик, зевали в лицо идущим четыре ухэра. Они стояли один за другим, на специальных станках, позволявших, ежели появится Ёроол-Гуй, опрокинуть ухэр на безопасную сторону. Сразу ясно, что тот, кто устанавливал орудия, понимал толк в обороне.

— Ого! — воскликнул Койцог. — Я недаром унес с собой весь сухой харвах, что у меня был. Здесь это зелье тоже требуется.

— Откуда столько ухэров? — удивился Шооран. — У Хооргона их было всего два…

— Штой! — раздался окрик из-за завала. — Кто такие?

И тут же знакомый голос караульного изменился, грозные ноты сменились радостным кличем:

— Шооран?! Ты?.. Какой Ёроол-Гуй тебя жанеш?!

Через засеку перебросили лестницу, на вершине вала, над частоколом изломанных костей появилась изуродованная, но сияющая радостью, знакомая образина Маканого.

Койцог быстро перелез через завал, помог перебраться Тамгай. Последним спрыгнул Шооран.

— Вот наша земля, — сказал он. — Тут и будем жить.

Велик труд Тэнгэра и непостижим для ума! Чем можно вырыть далайн без дна, каким бурдюком наносить в него воду? Человек успеет умереть, прежде чем поймет это. А Тэнгэр создал такое и отряхнув с ладоней землю, сказал:

— Таков должен быть далайн, иначе он не вместит вечного Ёроол-Гуя.

Сверху Тэнгэр настелил небесный туман и сказал так:

— Здесь будет положен предел взгляду и разумению, чтобы никакая смертная тварь не проникла в сокровенные тайны алдан-тэсэга и не сравнялась со мной.