Многорукий бог далайна

— Нашел, значит? — переспросил Шооран. — Что же, пусть пользуется. Я скоро вернусь.

Шооран выбрался на заселенный оройхон, открыто пошел по тропе. Раз Боройгал сумел выжить и отыскать его тайник, то «дороги тукки» больше нет и остается надеяться, что совершить задуманное ему поможет паника, вспыхнувшая из-за гибели огненного болота.

При входе в алдан-шавар суетилось с дюжину женщин, но не было ни одного цэрэга. Если на Шоорана и обратили внимание, то не посмели остановить. А в нижнем ярусе и вовсе никого не было. Пружинила под ногами земля, ползали слизни, сытно пахло наысом.

«Беглый камень» оказался цел и пропустил Шоорана в сокровищницу. За последнее время здесь ничего не изменилось. Шооран подошел к стене, снял талх. Материя казалась невесомой, и ничего не весили тонкие как высохший лист диски. Шооран сложил наряд, поколебавшись секунду, снял и доспех, оказавшийся неожиданно гибким и легким. Среди украшений на стене внимание привлекли заколки для волос, диадемой охватывающие голову воображаемой красавицы. Неужели — те? Шооран протянул руку, осторожно взял два светлых полумесяца.

Все. Пора уходить. Он собирался подарить это платье Яавдай, а теперь отдаст незнакомой ему Тамгай, если, конечно, та согласится пойти за своим сушильщиком.

Шооран вышел из сокровищницы, аккуратно закрепив камень, хотя и понимал, что вряд ли ему придется вернуться сюда еще раз.

Койцог ждал неподалеку от своего авара. Рядом с сушильщиком сидела маленькая некрасивая женщина. На коленях она держала собранный узел. Второй узел держал Койцог.

— Здравствуйте, — сказала Тамгай. — Койцог мне все рассказал. Конечно, мы пойдем. Вы не беспокойтесь — я дойду. Понимаете, я очень хочу, чтобы он бросил эту работу. Я так боюсь за него…

— Понимаю, — сказал Шооран.

У Тамгай было блеклое невыразительное лицо, но оно так менялось, когда женщина смотрела на длинную физиономию Койцога, что Шоорана невольно обдала горячая волна зависти.

Шооран забрал у Тамгай тяжелый узел, а вместо него вручил пакет с царскими нарядами.

— Это подарок, — сказал он. — Скоро мягмар, тогда наденьте это. А сейчас — пора идти.

Несчастья преследовали бывшего дюженника, а ныне одонта Тройгала все последние годы. Падение старого Хооргона грозило ему нечаянной смертью, поскольку назначенный одонтом Пуиртал знал о двойной сути дюженника и не стал бы терпеть при себе доносчика. Поэтому Тройгалу ничего не оставалось делать, как поддержать авантюру юнца Хооргона, а потом вместе с ним бежать на угловые земли. Там поначалу все шло хорошо, хотя слова прямодушного глупца Мунага сбылись, и цэрэги были недовольны дежурствами на границе. Но даже недовольство Тройгал обратил в свою пользу. Он мягко оттеснил мальчишку от власти, получив из его же рук титул одонта, и потихоньку вступил в переговоры с настоящим ваном. Вечносухой государь благосклонно принял вести от бывшего соглядатая, и дела вроде пошли на лад. Ван соглашался утвердить Тройгала одонтом угловых земель и принять под свое покровительство, но требовал выдачи Хооргона и казны. Тройгал соглашался выдать только Хооргона, который, ни о чем не подозревая, почивал в своих покоях. К сожалению, так лишь казалось Тройгалу, потому что в тот самый момент, когда ван согласился удовольствоваться одним Хооргоном (но обязательно целым и невредимым!), мятежный юнец исчез. Он пропал прямо из опочивальни, у входа в которую стояли верные Тройгалу люди, и найти его не удалось. Ван был разгневан, переговоры надолго прервались.

Два года прошли в мучительной неопределенности. Объявить ваном самого себя Тройгал не решился — это значило отрезать возможные пути к отступлению, и оставался одонтом неясно при ком. Между тем, цэрэги роптали, и даже земледельцы начинали повышать голоса. Применять к солдатам жесткие меры Тройгал опасался, хотя и понимал, что недовольство может вылиться в открытый бунт.

Так обстояли дела в тот момент, когда среди ночи Тройгала подняло известие, что граница прорвана. А ведь Тройгал был уверен, что ван не пойдет на подобное безумство, которое не могло принести ему ничего кроме потерь и лишних волнений. Но потом оказалось, что границу преодолели не войска, а толпы изгоев. Как они сумели пройти, было известно лишь им и погибшим цэрэгам заграждения. Во всяком случае, ухэры не успели выстрелить ни разу.

Два дня в крошечной стране шла война, цэрэги, понимая, что с такими гостями не договоришься, дрались бешено, и Тройгал уже загадывал, как после победы станет казнить предводителей противника, но неожиданно противник исчез. И лишь через сутки выяснилось, что изгои ушли на север по мертвой полосе, которая, как было отлично известно, обрывалась в далайн.

Но теперь оказалось, что огненное болото идет не на два, а на три оройхона, а за ним начинается настоящая земля, куда и ушли изгои. Причем, они не просто сбежали, а заняли проход, поставив там захваченные у Тройгала ухэры. Крошечное царство было зажато с двух сторон.

Взбешенный Тройгал вызвал дюженника Цармуга, который три года назад ходил по мертвой полосе, проверяя, куда она идет, и страшно избил его.