Мне все равно

Так и мой мир сейчас пожирает какое-то непонятное «ничто».

Не знаю, что происходит. Что происходит с Ромкой, со мной.

Зачем вот это всё.

Только дикий страх внутри. Страх, что всё закончится. Закончится ничем.

А я хочу быть с ним. Не могу представить, что на самом деле все исчезнет, пропадет. Схлопнется, как самоуничтожившаяся вселенная.

Поэтому, возможно, решила для себя – даже если все вот так, даже если мы расстанемся, я все равно хочу это испытать. Хочу стать его. Совсем.

Хочу.

И не хочу.

Не так.

Господи, совсем не так! Сейчас, когда сама его пригласила, когда сама навязалась, сама настаиваю – именно сейчас понимаю – не могу. Не хочу так!

Хочу как вместе мечтали тогда, в новогоднюю ночь. Чтобы мы были вместе, чтобы я стала его женой, по-настоящему. И вот тогда…

- Лер…

Он подходит ближе, вижу его глаза, затуманенные, темные-темные. В комнате полумрак, и так душно, стоит аромат ванильных свечей, которые я жгла вчера. Жгла, смотрела на беснующийся огонёк и думала…

Думала, как же долго до весны. До лета… До взрослой жизни.

До спокойной жизни.

Не дождаться. Не дотянуться. Не дожить…

- Лера…

Он берет мой лицо в ладони, становится еще ближе. Мне так хочется раствориться в нём и не получается.

Ромка, почему ты так отдалился от меня? Что случилось с нами? Получается, те, кто пытался нас разлучить, одержали победу? Их подлость удалась? Пусть вот так, но они выиграли. Мы с трудом понимаем друг друга.

Я дико боюсь за тебя, а ты не понимаешь, почему я не доверяю…

Его тело горячее. Очень. А на меня накатывает разочарование. Не могу оттолкнуть, хотя и должна. И как же мне плохо…

- Лерка, дурочка, ну что ты себе придумала, а? Ну что? Малышка моя, мышка моя… Мы же все решили? Закончим школу, сразу побежим в ЗАГС, да? Не будем ждать ничего, ни цифр красивых, ни погоды. Если хочешь торжество, с платьем, со всеми делами – сделаем, успеем. Можем, кстати, уже начать выбирать, вроде у Фис какая-то подруженция занималась организацией свадеб. Я помониторю.

- Ром…

- Ну что, ты? Иди сюда…

Он подводит меня к дивану, усаживает на свои колени, обнимает.

- Глупый маленький мышонок. Мой. Родной. Всё будет хорошо!

Мне так хочется верить! С ума хожу, как хочется.

Но в сердце словно отравленная стрела. И азбукой Морзе выбивает – тире, точка, точка, тире…

- Лер, я люблю тебя, слышишь… Я так сильно тебя люблю! Я всегда буду с тобой. Всегда! Мне… мне даже больно так сильно. Ты изнутри рвешь, понимаешь?

- Ром, может не надо? Если… если больно?

- Ты… с ума сошла? Давай… я этого не слышал, ладно?

- Ром…

Оглушающий поцелуй. Словно отрава. Впрыскивает в вены яд любви. Он там уже давно, это новая порция. Сильная. Такая от которой умирают, наверное.

- Не мечтай даже. Не надо ей. Не мечтай. Моя, поняла?

Поняла.

Вроде полегче стало. Отпустило.

Может надумала себе чего-то. Слишком много в последнее время мрачного. Депрессивные дни. Низко висит небо. И солнца совсем нет, хотя обычно в январе оно уже бывает.

Мы опять вместе идём в школу. И там как-то уже всё не так напряженно.

Мироновой нет. Дуня ходит как в воду опущенная. Разумов и Беляев тоже не появляются.

Зато Селена и Коршун вместе. Сел изменилась. Волосы стали натурального цвета. Раньше она подкрашивалась в блонд, потом резко стала брюнеткой, сейчас просто русые волосы.

Мы с ней, правда, почти не общаемся. У неё рядом Стас, ей не до меня. А со мной – Тор, громовержец.

После уроков он приглашает всех в кофейню к Анатолию.

Там новый январский раф. С имбирем, корицей и куркумой. Вкусно.

Да Винчи пропадает минут на двадцать, а потом приходит с двумя девчонками. Явно две сестры.

Одна нашего возраста. Одета очень плохо. Сильно худая и какая-то… измученная. При этом красивая какой-то нереальной красотой.

Почему-то смотрю на неё и вспоминаю Настасью Филипповну из «Идиота» Достоевского, которого нам настоятельно рекомендовали прочитать. «Такая красота – сила, с эдакой красотой можно мир перевернуть». Но, конечно, она ничего не перевернет. Напугана или… запугана? Узнаю её имя и сразу оживляюсь.

- София? Соня?

- Да.

- Здорово, мою сестру звали Соня.

- Звали? Умерла? – как-то она сразу в лоб спрашивает. Я понимаю, что для неё смерть – это не из ряда вон. Сталкивалась, явно.

Киваю. Она как-то грустно усмехается.

- А у нас вот мама… давно уже. И бабушка. Недавно. Арина, только одно пирожное!

- Три! – Арина смешная, тоже плохонько одета, но все хоть и скромное – чистое, аккуратное.

- Арина!

- Сонь, пусть выберет три. – это Да Винчи, - я же угощаю.

- Не нужно. Хватит одного.

- Сонь…

- Даня, пожалуйста… не надо, - голос у неё очень тихий, но такой… почему-то пробирает до самого нутра. – ей потом будет плохо.

- Хорошо. Но можно пирожное и что-то еще.

- Мы недавно обедали.

- Сонь… когда мы обедали? - делает бровки домиком смешная Арина…

Чёрт, почему-то так неловко. Эти девочки как будто из другого мира. Мы такие благополучные, заботимся только о том, как сдать несчастные экзамены, поступить, ссоримся, дерёмся, не задумываясь о последствиях, а тут они… И я понимаю, что они не живут, а… выживают. Это невооружённым глазом видно.