Мне все равно

- Что за бред? Марина, пойдем. Я сразу говорила, что надо тебе из этой школы уходить. Наберут всяких, потом нормальные дети учится не могут.

- Это ваша-то нормальная? Загуглите на досуге, что бывает за такие дела. Будет интересно.

Но меня, конечно, никто не слушает, отвратительный, пошлый шлейф духов проносится мимо, а Мирон, не придумав ничего лучше демонстрирует средний палец. Овца.

- Лер, все в порядке? – мой мышонок стоит, застыв у витрины с фруктами.

- Я просто подумала, жалко, что тут нет тухлых помидоров. Красиво бы на её белом пуховичке смотрелось бы.

- Мой боец! – обнимаю, прижимая крепче, потому что кажется она опять дрожит.

- Давай уже возьмем эти мандарины, и пойдем дальше. А то вместо Нового года будем у плиты стоять.

- Давай. Не хочу у плиты. Хочу под елочкой, вместе с подарком.

- С подарком? – и тут моя мышь становится реально белой как Снегурочка. – Ром, я… я…

- Забыла про подарок мне? – усмехаюсь, так трогательно выглядит её мордашка, - ну, ты же знаешь, лучший мой подарочек, это…

- Не забыла! Ты что! Конечно нет! Просто… он дома. Мы успеем его забрать?

- Конечно успеем.

- И еще… я же обещала родителям, что наряжу у нас елку!

- Ну, значит, нам предстоит сделать это еще раз, у тебя.

- Мы не успеем всё.

- Мы всё успеем! Мы же вместе!

Да, как это здорово, успевать всё вместе…

Глава 40

- С новым годом.

- С новым счастьем.

Тихо-тихо. Только для двоих. Так… по-настоящему. Так важно. Впервые в жизни для меня!

Впервые в жизни я загадала…

Нет. Я загадывала один раз. Действительно очень-очень важное. Не сбылось. Хотя я очень хотела! Я так просила!

Потом решила, что больше ничего не буду загадывать. И вот…Только год прошёл, и так всё изменилось для меня!

Сонька, милая, прости! Я знаю, ты не обидишься на то, что я так счастлива! Так дико счастлива! Ты же говорила, чтобы я… чтобы я жила за двоих? Вот, кажется, я и живу!

Если бы ты знала, сестрёнка! Как же… как же мне хочется всё тебе рассказать! Как хочется поделиться с тобой! Как не хватает тебя…

Я знаю, тебе бы он понравился. Сашке нравится. Он одобряет.

Да, я думаю, ты ведь рада за Сашку и Фис? Анфиса, она… она чудесная, славная. Весёлая. И… ей очень нужно быть счастливой.

Конечно, Саша помнит тебя! И очень-очень любит. Я знаю. И всегда так будет. И я тоже люблю, и не забуду. И, знаешь, когда у нас с Тором родится дочь я назову её Соня. Или ты не хотела? Я не помню, представляешь… Прости!

Я очень тебя люблю. Я очень стараюсь жить за двоих. Жить так, чтобы тебе не было стыдно.

- Мышь?

- Прости, я…

- Думала о ней?

Киваю. Он осторожно обнимает меня, прижимая к себе.

Мы стоим в темноте. Только огни нашей елки сверкают, и еще светятся забавные фигурки оленей и снеговиков, стоящие во дворе.

Такой тихий Новый год. Такой счастливый.

Год обязательно будет хорошим! Я в это верю. Ведь как проведешь Новый год, так и проживешь следующие двенадцать месяцев, да?

О, нет, сначала у нас тут было очень шумно.

Пришли все. Ну, кто все? Конечно Анфиса и Сашка. Коршун и… да, да… и Селена. Правда, она была такой молчаливой, немного напуганной. Поздравила всех, подарила смешные сувениры – вязанных лисичек и котиков. Потом они со Стасом переговаривались тихонько.

Странно, я даже представить не могла, что у них, оказывается, целая история. Которую они пока тщательно скрывают.

Ромка мне сказал, что Коршун даже им не рассказывал, из-за чего они поссорились, почему он так её возненавидел. Измена? Вот уж не думаю, хотя… Может это Стас? Он такой. За ним как и за моим Ромео просто шлейф любовных историй.

Да и Да Винчи не отстает. Он, кстати, пришёл один. Но телефон из рук не выпускал и сбежал самый первый. А мы потом смеялись, делали ставки – куда это побежал наш художник, не от слова худо?

Анфиса и Саша ушли в одиннадцать. Коршун и Селена в половине двенадцатого. Селена к финалу совсем загрустила и, мне кажется, даже плакала тихо. А Стас играл желваками, стискивал свои челюсти до хруста.

Если бы я не была так увлечена своими отношениями с Ромой я бы, наверное, просто ногти изгрызла себе из любопытства!

- Мышонок, тебе салат или уже горячее?

- Давай устроим немедленный пир!

- Что-то знакомое. Это из какого-то фильма?

- Из пьесы, ну из спектакля. «Мой бедный Марат». Мы ставили у нас, ну… в театральном. Когда уже остались без руководителя. Вот. Ну, не всю пьесу, отрывки.

- И про что там?

- Там… грустно. Про войну. И… про трех друзей.

- Любовный треугольник?

- Ага. Ты мне салат положишь?

- И Костя играл?

- Ром?

Он смотрит так… глаза сверкают. Ревнует. Раньше мне нравилось, но почему-то именно в этот момент не по себе.

- Лер, я просто спросил.

Молчу. Не знаю, что сказать. Просто сказать – я тебя люблю? И он будет думать, что я сказала это потому, что вспомнила про Костика? Как-то… глупо.

- Лер…

- Там… знаешь… дети, на войне. Им по шестнадцать лет. Она… она в его квартиру залезла и сожгла все фотографии.

- Зачем?

- Грелась. Это про Ленинград. Она любила Марата. А он… он знал, что её любит его друг и… уехал.

- Почему?

- Друг вернулся с фронта без руки. Ром, давай не будем, я заплачу.