Мне все равно

- Я бы не уехал. Даже если без руки. Что за бред? Если любишь…

Он подходит и быстро обнимает меня. А я все-таки плачу. И мне так хорошо, что он говорит, что не уехал бы!

- Только ты всегда должен быть рядом.

- Это опять из пьесы?

- Да. Нет. Нет, Ром, это из жизни. Пожалуйста.

- Я буду, малыш. Буду.

Я хочу попросить, но его взгляд останавливает.

- Лер, я тебе уже всё сказал. Всё будет нормально. Не переживай.

Мы, наконец, садимся за стол и налегаем на салаты. Странно, сколько бы чего не готовилось, но вкуснее банального оливье в Новый год ничего нет. И мы первым делом уплетаем его. Потом авокадо и креветки. Ромка сделал шикарную сёмгу на гриле и взбил пюре просто гениально.

Вкусно. Так, что я встать не могу!

Но надо! Мы же еще не танцевали!

Мы вообще танцуем в первый раз. Я так хотела сделать это тогда, на праздник. Эх… Ромка хотел, чтобы я надела тоже самое платье, но я не успела сдать его в чистку. Но у меня было похожее, без бретелек, нежно голубое. Оно Ромке тоже очень понравилось.

- Ты как фея.

- А ты принц. Из сказки.

- Только не на белом коне, а на красной «бэхе».

- Ну… можно найти и коня.

- Если хочешь, будет конь.

- Мне и без коня отлично.

- Кстати, о коне. Всё-таки зовут в команду мустангов. Скоро начнутся тренировочные заезды в Эмиратах.

- Круто, - а у самой сердце снова как нейтронная звезда, крохотное и тяжелое, - поедешь?

- Нет.

- Почему?

Музыка продолжается, но мы стоим на месте.

- А какие варианты? – смотрит с такой наглющей ухмылочкой! Тор громовержец. Пытается меня сгрести в объятия, но я увиливаю.

- Ну… не нравится климат Эмиратов в это время?

- Именно. – снова тянет руки, но я прячусь за кресло, потом за стол…

- Я так и знала!

- И нравится одна вредная мыШ. Именно так, без мягкого знака, потому что никакой мягкости в ней нет! – опять пытается поймать, шутливо, играя, потому что если хотел бы – поймал!

- Неужели!

- Вредная, мелкая мыШ! – еще бросок, я уже за столом.

- От вредного слышу!

- Вредная, мелкая, невозможная мышка. – резкий выпад и все-таки он меня хватает, а я визжу, пытаясь вырваться.

И затихаю, когда Рома обнимает меня очень крепко. Совсем по-взрослому. Так, что начинают гореть уши, потому что я всё чувствую. Его дыхание. Его напряжение. Кровь, несущуюся по его венам. Пружину, которая скручивается у меня внутри.

- Лерка… я тебя люблю.

- А я тебя.

- Не хочу без тебя. Ни минуты. Ни секунды. Никуда не поеду. Вообще… мне надо готовится к экзаменам. Так что… я буду с тобой. Я тебя еще достану своим присутствием.

- Не достанешь.

- Нет?

- Не-а… даже не надейся.

- Это опять из пьесы?

- Нет. Это я сама только что придумала.

- Ты моя фантазерка…

- Ты мой герой.

- Любимая…

- Любимый мой…

Это невозможно терпеть. Быть так близко. Но мы… мы же дали слово всем, да? Я не могу… И Рома… он всё знает.

- Иди ко мне. Просто будь вот тут, рядом. У сердца.

- Буду. Всегда. Если разрешишь.

- Конечно, любимая.

- Ты… правда не будешь?

- Лер, я же сказал, не переживай!

Я не переживаю.

Я в ужасе. Почему-то постоянно жду чего-то страшного. С того самого момента как заканчиваются каникулы. Нет, даже раньше.

Когда приезжают мама и папа.

Я прошу маму не начинать крестовый поход. Вижу её взгляд. Понимаю. Если бы у меня остался один ребенок я бы…Я бы уже зарывала трупы.

Мама спокойна. Она не идет к «Ксенону». Она сразу идёт выше. У мамы, как ни странно, в столице уже множество связей. Хорошо быть стоматологом. Отличным стоматологом.

Родители Мироновой, оказывается, уже перевели её в другую школу. Вспоминаю, что кто-то вроде говорил, что её маман на короткой ноге с Ксенией Сергеевной. Директриса делает вид, что Мироновой никогда и не было в нашей школе. Дунаева извиняется. Краснеет. Говорит, что не хотела. Её родители попроще. Мать Дуни плачет. На самом деле я как-то на Дунаеву и зла-то не держу. Она кто? Шестерка Мирона. Которой теперь придется расхлебывать. Ей уже весь класс бойкот объявил. Она в «а» перевелась.

С парнями сложнее. Тут моя мать хочет идти до конца. Нашла юристов.

Меня всё это напрягает. Сильно. Не то, чтобы я хочу оставить их безнаказанными, нет, но…

Их предки как раз очень даже непросты. У Разума дед в думе, отец чиновник. У Беляева бизнесмен, очень небедный.

Тор всё время говорит о том, что я не должна бояться.

Я не боюсь. Я помню это. Мне же всё равно, да? Я же девочка – покерфейс?

Именно. Покерфейс за которым скрывается животный ужас.

И не случайно.

Потому что через неделю после начала занятий происходит это.

Разумова находят избитым. Сильно. Недалеко от школы. У него сотряс. И сломаны пальцы на руке.

У Ромки есть алиби. Но я в дикой панике.

Холодно внутри. Словно что-то оборвалось, и я больше никогда не буду счастлива…

Глава 41

Алиби. Главное иметь железное алиби. И у меня оно есть. Я был в школе. Проводил урок у учеников младших классов. Немного ОФП – общая физическая, так называемая. Ну и еще мы с Коршуном показали им пару приемчиков. Малышня была довольна. Очень.

Они и не заметили, что посреди урока я вышел в раздевалку на пару минут.