Мне все равно

Это Тор меня так называл.

Честно? Мне даже нравилось. И то, что ледяная, и то, что бесчувственная.

На следующий день после похода на спектакль в музей у нас урок литературы. Мы разбираем поэзию Маяковского, говорим о поэзии вообще.

Торопов на урок опаздывает.

Он заходит внезапно – как по закону подлости – тогда, когда я уже стою у доски, собираясь читать стихи.

Сонины стихи.

До его появления я говорю, что прочитаю неизвестного поэта, не называя имен. Отказываться, потому что приходит Торопов - тупо.

Я решаю не обращать внимания. Даже если он что-то скажет, даже если опять начнет при всех пытаться меня троллить.

Мне ведь всё равно?

Смотрю в окно, клены золотые машут листьями, дождь накрапывает. Это стихотворение Сонька написала весной. Ранней весной. Незадолго до…

- А по небу сегодня ноябрь,

облака слишком низко плывут,

в отражении вижу себя,

я уже ненадолго тут.

А остаться хочу навсегда.

Просто жить, просто ждать, дышать.

Просто звать любимый тебя.

Просто жить, и не умирать…

Не знаю зачем я решаю прочитать Сонькины стихи.

Я очень их люблю. И мне очень больно.

Потому что в этот день год назад мы узнали, что… что Соня не просто заболела…

Мне кажется я вот-вот зареву, но мне плевать, как отнесётся к этому мажористый одиннадцатый «Е». Это Сонин день.

Ольга Александровна меня благодарит, начинает расспрашивать, чьи стихи, и тут…

- Хреновые стихи, Щепкина, я бы не стал позорится. – немеет тело, сначала просто немеет, слышу, как сквозь слой ваты смачный ржач одноклассников. - Сама сочинила, признавайся?

- Торопов, что ты себе позволяешь? – учительница, конечно, пытается вмешаться. А я просто смотрю на него.

Тор. Бог грома.

- Ольга Александровна, я не прав? Это же просто унылая графомания. Такое надо убивать в зародыше. Щепкина, ты слышала есть выражение - если можешь не писать не пиши?

Он ухмыляется. Такой наглый. Такой сытый, ухоженный. Сильный как бык. Красивый. Живёт на полную катушку. Так, словно весь мир для него.

А главное – он здоровый!

Он живёт, а моей Соньки нет! Почему мир так несправедлив? Он живёт, а её нет!

Он красивый, успешный, у него все впереди!

А её нет!

Я отдаю себе отчет в том, что делаю. Я не в состоянии аффекта. Это состояние я уже пережила, знаю, каково это.

Нет, я в полном порядке.

Подхожу к парте, за которой сидит Тор и просто плюю ему в лицо.

- Мразь.

Оглушающая тишина. Я сама не ожидала, что так будет. Класс затих, так стихает все вокруг перед бурей.

Даже классная молчит.

Торопов сжимает челюсти. Достает из кармана пиджака платок, вытирает лицо, и смотрит на меня. Вижу, что внутри его глаз разгорается ярость. Вспыхивает стремительно. Но он сдерживается.

- Придётся просить прощения, Калерия…

Меня никто тут не называет этим именем! Просто никто его не знает. Меня представили как Леру, и даже некоторые учителя называют Валерией, не зная, что у меня другое имя. Откуда?

- Мечтай, ублюдок. – шиплю тихо, слышно только ему.

- Лера, Рома, в чем дело? Ребята, так нельзя себя вести, вы на уроке.

Подхожу к парте, спокойно складывая вещи.

- Лера… Щепкина? Что ты делаешь? Я никого не отпускала, я…

Молча закидываю на плечо рюкзак и ухожу.

На следующий день мне впервые страшновато идти в школу. Но я иду.

После уроков меня ждут Коршун и Да Винчи.

- Пошли с нами, Щепка.

- В смысле? Отвалите.

Пытаюсь их оттолкнуть, но меня хватают, сжимая довольно грубо за горло.

- Сказано – идешь с нами, поняла, овца?

Я хочу сказать, что не собираюсь никуда идти, но меня просто берут и тащат. Силой. Тащат куда-то в сторону актового зала, заводят в какую-то каморку, где я ни разу не была. Понимаю, что это какое-то подобие радиорубки. Даже с окном, в котором видно зал и сцену.

Тор сидит на столе, придвинутом к этому окну. В каморке почти весь класс.

- Ну, привет, мышка.

Молчу. Сказать мне нечего. И как ни странно, мне совсем не страшно.

Я понимаю, что убивать меня они вряд ли будут. Могут сделать больно. Но к боли я довольно равнодушно отношусь. Боль можно терпеть.

- За свои поступки надо отвечать, Калерия.

Он нарочно смакует моё имя, произносит с издевкой. И смотрит с прищуром, словно сканирует. Словно пытается понять. Что я буду делать, чего от меня ждать.

- Готова ответить?

Мне смешно. Я как Жанна Д’Арк перед судом инквизиции. И костры этой инквизиции горят у них в глазах.

Только сейчас замечаю среди одноклассников Селену. Что она тут делает? Смотрит испугано.

Мы с ней стали немного общаться. В основном не в школе. Как-то я встретила её, когда возвращалась от Анфисы домой. Оказывается, она тоже живёт в элитном поселке. Почему-то мне казалось, что она совсем не мажорка. Мы тогда погуляли вместе, поговорили, обменялись контактами. Потом переписывались в сети. Так, ни о чём. Мелочи какие-то обсуждали.

- Так что, мышка?

- Торыч, не тяни уже кота за одно место, - это подвякивает кто-то из парней. Не из Торовой банды.

- Ты меня оскорбила. Нужно попросить прощения.

Всего-то?

- Прости, - ухмыляюсь нагло. Думал, буду молчать?

Смотрю на него и не понимаю, почему он такой?

Он ведь… не просто смазливый, нет. Он интересный. В нём уже сейчас какая-то настоящая мужская красота.