Млечный Путь, 21 век, No 2(47), 2024

Сворачиваю. Но не иду дальше нескольких зданий и захожу в небольшую пивную. На улице весьма зябко, воздух холодный, шататься туда-сюда не хочется. Домой тоже не хочется. Лучше просто посижу один. Да, Игнат Тихонович, поднадоел тебе твой собственный дом. Всё больше тянет на общую территорию.

Подходит официантка.

- Сейчас, подождите, - говорю я и открываю меню. - Принесите пока только пол-литра тёмного.

- Хорошо, - говорит она и уходит.

Закрываю меню и озираюсь. Много пустых столиков. Недалеко от меня в одиночестве сидит невзрачная девушка. Или мне сейчас все кажутся невзрачными, пока не забуду ту брюнетку. Девушка недолго смотрит в окно, чуть приоткрыв губы, точно под гипнозом ночного освещения города. Потом достаёт сигарету и зажигалку. За одно мгновение, пока она прикуривает, я успеваю прочитать мысли пламени. Какое доброе пламя, однако. Оно мечтает поднимать в небо аэростаты.

***

Домой возвращаюсь поздно, за полночь. В квартире темно, сын уже спит. Завтра ему в школу. Я медленно, осторожно, чтобы не шуметь, снимаю обувь и прохожу в свою комнату. Дверь закрывается тихо, едва щёлкает замком.

Открываю ноутбук и жду, пока загрузится система. Первым делом просматриваю новости в интернете. Угнали микроавтобус... Реконструируют гребной канал... Пожар в доме известного бизнесмена... Ким, ты не ошибся. Потом начинаю искать информацию о железнодорожной катастрофе, о том, чем бредило то пламя в доме бизнесмена. Среди фотографий нахожу изображение перевёрнутого вагона, точь-в-точь как видел на пожаре. Читаю статью.

"Катастрофа произошла в тот момент, когда на перегоне два состава мчались друг мимо друга. Случился мощный взрыв углеводородов, скопившихся на местности из-за утечки в трубопроводе "Сибирь - Урал - Поволжье". Общее число погибших от 575 до 645 человек, из которых 181 - дети. Раненых - более 600".

Я представляю себе эту местность, труднодоступную для машин скорой помощи и пожарных. Представляю, как несутся два поезда и один слегка чиркает по боку другого, выбивает искру. Это страшно. Господи, как это страшно.

Закрываю ноутбук и сажусь в кресло. В комнате темно, за окном темно. Вижу себя ребёнком, учеником шестого класса. Мы с родителями едем в поезде встретить Новый год в Москве, вместе с их друзьями. Отец и мать о чём-то говорят, а мне надоедает сидеть на одном месте, обивка на спальных полках слишком жёсткая. Я выхожу в коридор, чтобы посмотреть, как быстро проносятся снежинки мимо окна, какие узоры оставил на стекле мороз. Когда я был маленьким, то часто ездил на поездах и мне казалось, что нет безопасней транспорта, нет безопасней места в мире, чем крепкий добрый вагон.

Воспоминания о детстве не помогают отвлечься от трагедии на железной дороге. Вспоминаю сегодняшнюю брюнетку - тоже не то, совсем не то.

Позвонить завтра Олегу или нет? Или послезавтра на дежурстве узнать, как там у него с делами сердечными, порешил ли всё.

Снова открываю ноутбук и думаю, как найти информацию о жуке, про которого рассказывал Ванька.

В темноте лучше слышно, и я слышу, как гудит холодильник и раздаются два щелчка в батарее отопления. Запахи тоже лучше улавливаются. Мои волосы до сих пор пахнут дымом. От механиков пахнет машинным маслом, от кондитеров - сладостями и ватрушкой, а от меня - горьковатым дымом.

***

Мы трясёмся в машине под завывание сирены. Экипировка на каждом пожарном застёгнута под горло, мы не упускаем ни одного карабина. Весь день было скучно, а когда стемнело, поступил вызов. Огонь будто бы выжидал, пока солнце уйдёт за горизонт и люди натрудятся, устанут. Ну да, в ночи больше драмы, чем в дне.

Возгорание произошло в цветочном павильоне около старого рынка. Этот рынок давно собирались снести, чтобы построить на его месте современный торговый центр. Не так давно мы уже тушили пожар на одном рынке - как выяснилось потом, всему виной были разборки между торговцами.

Машина сворачивает, и я вижу зарево. Автомобили первой помощи и полиция уже на месте.

Останавливаемся. Выходим и надеваем шлемы. Впереди меня идёт Ким. Я смотрю по сторонам - кто-то из наших успел снять люк на тротуаре и прикручивает к гидранту колонку. Стёкла горящего павильона сплошь в алых румянах.

К стене подставили лестницу. Я подхожу к Баяру, парню из нашей части, и спрашиваю:

- Крышу срываем?

- Да, иначе не потушить, - отвечает Баяр.

- Пойду помогу.

Тяну ещё одну лестницу и подставляю рядом с первой. Наверху пожарный пытается спилить кусок крыши. Я поднимаюсь, и мы тянем распиленную металлочерепицу в разные стороны. Куски выгибаются, но дальше не идут. Понимаю, что крышу не сорвать. Я мельком гляжу в образовавшийся проём и вижу, что там бушует огонь над целыми кварталами, там мечутся напуганные люди. Кто-то кричит и не может выбраться - между домами слишком узкие улицы и все они объяты огнём. Это похоже на горящий оползень.

Быстро спускаюсь с лестницы и подбегаю к Олегу, который показывает пожарной машине, чтобы она ближе подъехала к колонке.

- Народа там ещё осталось, нужно выводить.

- Да вывели уже, - говорит Олег.