Младенец Фрей

В деловитом вторжении этой группы заключался контраст с общим расслабленным настроением пассажиров – все обернулись, глядя на них. Те прошли, не глядя по сторонам, словно боялись сбиться с шага.

Фрей сел так, что оказался лицом к лицу с Андреем. Увидел его и коротко ответил на приветствие Андрея – тот непроизвольно наклонил голову. Дрогнул затылок Бегишева – он наклонился к Фрею, спрашивая его, верно, о том, с кем тот общается. Иванов зашевелил губами – лицо чуть скривилось, он оправдывался.

И тут же все спутники Иванова обернулись к Андрею и поглядели на него строго и даже враждебно.

Лицо Андрея непроизвольно изобразило улыбку – так улыбается заяц, когда на него смотрят любопытные волки.

Лица отвернулись – снова были видны затылок и два профиля. И лишь один фас – Ленина.

Черные очки Ленин положил на стол рядом с собой – они, видно, мешали ему рассматривать пищу.

Андрей спросил Алешу, сидевшего рядом:

– Кого тебе напоминает вон тот товарищ?

– Черт возьми, и на самом деле знакомое лицо. Подскажи, не томи. Такое впечатление, что я его уже встречал.

– А если выйти за пределы разумного?

– Ты имеешь в виду Наполеона? Вечного жида?

– Теплее!

– Постой, постой, как сказал старый еврей, встретив в Одессе Иисуса Христа: «Не будет ли молодой человек так любезен расставить ручки?»

– Совсем тепло.

– Неужели это товарищ Ленин, который сбрил бороденку? – вдруг спросила Татьяна.

– Спасибо, вы меня выручили.

– Ты с ним знаком? – спросил Алеша.

– Меня он заинтриговал, – ответил Андрей.

– А по-моему, весьма неприятная компания, – заметила Анастасия Николаевна и этим как бы приказала остальным выкинуть Бегишева и его спутников из головы и отдать должное салату из крабов.

Андрей не хотел, да и не мог рассказать Алеше о своих подозрениях. Впрочем, трезвый умом Гаврилин и не поверил бы Берестову.

Андрей знал, что Фрей поглядывает на него, он чувствовал этот взгляд и надеялся, что Иванов сам приблизится к нему – менее всего Андрей хотел бы показаться навязчивым и вызвать подозрения.

После ужина многие разбрелись по каютам, устали за первый день, а Андрей отправился в салон «Балтийский», где столики с креслами обрамляли танцевальную площадку и раковину сцены. В углу расположился бар. Андрей взял в баре за талоны бокал виски с содовой, отыскал, к счастью, свободное кресло и решил послушать, как будет петь женщина с диким именем Дилемма Кофанова. Такое имя могло быть сценическим псевдонимом идиотки, но могло оказаться причудой образованных по-европейски среднеазиатских родителей.

Сначала вышел оркестр – четверо молодых людей затрапезного вида долго настраивали инструменты. Эти звуки тонули в рокоте наполнившей салон толпы, но создавали праздничный тон.

Виски кончилось, и захотелось еще, но Андрей опасался покинуть кресло, понимая, что его тут же займут: сусликами среди кресел возвышались, крутили головой обладатели бокалов, не нашедшие места. Придется ждать, пока появится официант.

– Как я вижу, вы все выпили, – сказала блондинка из группы Бегишева, присаживаясь рядом. Андрей мог поклясться, что за мгновение до того в этом кресле сидел некий незаметный человек, лица которого Андрей не смог бы припомнить.

В приглушенном свете торшеров лицо дамы выглядело мягче и моложе, чем днем, когда Андрей дал ей лет сорок. Нет, конечно, ей меньше.

Выпуклые близорукие глаза светились доверчивостью. Но губы были нахально вишневыми, а подбородок упрямо выдавался вперед.

– Добрый вечер, Андрей Сергеевич, – сказала дама, улыбаясь Андрею как старому знакомому. – Гляжу, у вас стакан пустой. Не наполним ли?

– Спасибо, – сказал Андрей.

Быстро они за него взялись. Интересно, происходит ли это по воле младенца Фрея, или, наоборот, группа бережет Ильича и проверяет подозрительные контакты. Вот это мы сейчас выясним. Ведь менее всего вероятно, что эта дама относится к числу читательниц Берестова.

Дама столь спокойно и уверенно подняла полную красивую руку, увенчанную зубцами длинных красных ногтей, что официант, находившийся за секунду до того в другом конце салона, уже склонялся над ней.

– Две водки и два сока, – сказала дама, не спрашивая Андрея, чего бы он хотел.

На низенькую, размером с малогабаритную кухню, эстраду вышла Дилемма Кофанова, крашеная блондинка, склонная к излишней полноте, что пока проглядывалось лишь в мягкости бюста и валике плоти, нависшей над широким ремнем, перехватившим талию певицы.

Следом за Дилеммой на эстраду протиснулись три подпевалы, а оркестру – ударнику, саксу, гитаре и скрипке – места совсем уж не осталось.

Официант подошел к столику и поставил перед клиентами по высокому бокалу водки и графин сока с битым льдом. Андрей достал книжечку талонов, которые купил при посадке за родные деньги.

– Не беспокойтесь, – искренне, не желая его обидеть, сказала дама, – для нас здесь бесплатно.

– Простите, – постарался улыбнуться Андрей, хотя улыбаться в присутствии этой дамы вовсе не хотелось. – Я еще не разорился.

Официант стоял согнувшись и терпеливо ожидал конца спора.

– Как хотите, – сказала дама. Так отделываются от капризного ребенка.