Мю Цефея. Делу время / Потехе час

Первым, что я увидел, было начертание на сумочке: «Следующему, кто скажет, что надо идти за своей мечтой, я дам в рыло!» Начертание видели только те, кому оно предназначалось: эльфы, гномы, спириты, фейри, да и я тоже. Девушка стояла возле стойки с красными шелковыми сорочками и держала две вешалки в руках — видимо, не могла решить, что нравится больше. Начертание парило над ее лаковой черной сумочкой, разворачивалось огромным фиолетовым транспарантом. Мне было не по себе, но я решил, что разворачиваться, когда на тебя надеется толпа пациентов, как минимум свинство. Как максимум — признание собственного непрофессионализма, но это точно было не про меня.

— Помочь, милая? — спросил я, подойдя к девушке справа.

Она резко развернулась — так, что вешалка чуть было не задела меня. Она хмурилась, ее огромные карие глаза сверкали гневом, а я смотрел в них и пытался понять, что же не так с этой девицей. По всем канонам нашего ведомства она была просто обязана мечтать. Фигура не идеальная, нос некрасивый, простое серое платье. Сумочка старая, сильно потертая, в конце концов! Волосы сухие, висят безжизненной коричневой соломой! И ни капли косметики, хотя проблемы с кожей налицо. Ну, на лице.

— Чего тебе? — недовольно спросила девица.

— Просто помочь хотел, — осторожно сказал я. — Вы знаете, у нас сегодня такие скидки, и я хотел предложить…

— Дуру из меня не делай, — грубо оборвала меня девчонка.

Она кивнула на вывеску над стендом. Я машинально посмотрел туда и выругался. Уценка, скидка не распространяется и прочие вещи, которые знал бы компетентный сотрудник магазина.

— Если ты не можешь закрыть какой-то там свой план, это сугубо твои проблемы, — процедила девица. — Оставь меня в покое, а то… сам видишь, спирит гребаный.

Она ткнула пальцем за спину, где разворачивалось начертание. Я сдержал желание откашляться и снова взглянул на девушку.

— Я не за этим, — указал на начертание. — Я просто спросить хотел.

Девушка пару мгновений подозрительно смотрела на меня, затем отложила вешалки в корзину под стендом.

— Ну спрашивай, — уже более миролюбиво сказала она.

Я почувствовал прилив уверенности, расправил плечи.

— Я вообще-то психотерапевт, — заговорил я. — И мои клиенты говорят, что не могут исполнить ни одного вашего желания… потому что их нет, кхм-кхм.

— И чо?

Я почесал в затылке. Машинально оглянулся по сторонам, как будто между бюстгальтерами и трусиками можно было найти подсказку, но ее там не было. Пришлось импровизировать… ну, то есть говорить банальные фразы.

— Милая, в нашем мире все мечтают. — Я изобразил фирменную улыбку джинна и его повадки. — Не бывает человека без мечты, иначе он пуст и мертв внутри. А вы на мертвую не похожи, вот нам всем и стало интересно…

Девица пожала плечами. Я лихорадочно припоминал данные с визитки.

— Вот возьмем вашу работу, — продолжал я. — Певица в ресторане, верно? Неужели вам не хотелось бы чего-то большего?

Девушка пожала плечами.

— А чего? — меланхолично спросила она. — Собирать стадионы, что ли? И что мне это даст?

— То есть? — вырвалось у меня. Уверенность вырвалась следом за словами, оставив меня наедине со странной девчонкой.

— Ну, стану я собирать стадионы. Дальше что? — спросила она.

Я развел руками, не зная, что ответить. Любовь миллионов? Деньги? Подарки от поклонников? Черт, да люди за меньшее продают душу!

— Вот представьте, — заговорила она, и я обратился в слух. — Я собираю стадионы, и это — лицевая сторона медали. А обратная? Сколько мне надо пахать ради этого? Сколько людей будет следить за моей жизнью? Сколько будет завистников?

— Можем подсчитать, — машинально отозвался я. — На этот случай у меня всегда есть калькулятор.

— Забей, — отмахнулась девчонка. — Тут арифметика простая. Чем больше тебя любят, тем меньше ты принадлежишь себе. Ты становишься не своим и не маминым, а тем, кто принадлежит толпе. И она диктует свои правила, и тебе приходится им подчиняться.

Я молчал, не зная, что возразить, а она уже закатывала рукав на правой руке.

— Я вообще-то мечтаю, очень даже, — продолжала она. — Только… вот так. Видишь? Кто-то из ваших кретинов оставил, не знаю, как убрать.

От запястья к сгибу локтя на ее руке растягивался волемер, какими обычно пользуются феи. Метка мечты покоилась на старте, и в первое мгновение мне показалось, что ее и вовсе нет. Метка воли к исполнению зашкаливала за красную зону — такой человек будет переть асфальтоукладчиком, лишь бы добиться желаемого. Первый раз вижу такое сочетание, обычно бывает наоборот.

— Ты уж извини, что я ваших так грубо отшиваю. — Девчонка развела руками. — Меня задолбало то, что я все время мечтаю как-то не так. Должна хотеть собирать стадионы, должна хотеть стать лучшим врачом и старшим механиком. Я себе хочу принадлежать, понимаешь? — Она вздохнула. — Хочу делать то, что хочу. Петь, как мне нравится. На психиатра учиться. В автосервисе подрабатывать. Не хочу, чтобы толпа меня за это судила, мне и так круто. Ты разве не понимаешь?

— Что? — эхом отозвался я.

Она опустила рукав. У меня перед глазами все еще плясали две шкалы волемера.