Мю Цефея. Делу время / Потехе час

Ведь я понял смысл, понял, зачем я здесь, зачем я выбрал эту профессию, зачем потратил эти годы жизни, зачем лег в криосон и остался на этой планете. Я должен охранять этот огурец. Теперь мне следовало свить гнездо или что-то в этом роде — я выбрал для этого островок в метрах пятнадцати от свечения. Сначала я вернулся к границе квадрата, достал отвертку, снял крышки, оторвал антенны, вырвал и расцарапал передатчики — в куртке, в глайдере и в консоли припринтера. Консоль еще работала. Сухпайков могло хватить на двое суток, предполагалось, что это максимальное время, за которое человека смогут найти.

Они не найдут меня, решил я.

Перепрограммировал один из припринтеров, чтобы он начал клепать мне сахар, соль и жир — на что-то более сложное не приходилось рассчитывать, технологии пока до такого не дошли. Уже позже я понял, что можно было вспомнить навыки предков и поохотиться в ближайшей тундре, но мой мозг сработал по-другому.

Я съел половину сухпайков в первые сутки, чередуя их с жижей из напечатанного, которую я развел в самодельной канистре. Помимо канистры и еще пары фиговин, я умудрился сделать чугунный куб, четыре метра в поперечнике и с полуметровой толщиной стен, и водрузить его на островок, оставив лазы и бойницы по краям. Глайдер я загнал под него, окопавшись с помощью манипулятора.

Я готовился всю ночь.

Это случилось наутро, первым меня нашел техник, отвечавший за участок. Не наш, бригада была другая. На попытку выйти на контакт я ответил выстрелом из консоли — стальной жгут пробил его глайдер, зацепив ногу, но он удержался в седле, развернул машину и умотал в тундру, выкрикивая что-то в коммутатор.

В обед пришла полиция, офицеры внутренних войск. Их было десять человек, по двое на бронированных глайдерах, я даже не думал, что такие есть у нас на орбиталке. Я сделал пару выстрелов из консоли, сумев сбить один из глайдеров с курса. В следующий миг консоль отключилась — у них нашелся тайный способ подключиться к ней.

— Эй, Афанасьев, выходи, ты окружен! — услышал я. — Будем стрелять на поражение.

На этот случай у меня было припасено другое оружие. Я успел сделать углепластиковый арбалет, стреляющий обрезками арматуры. Не зря говорят, что каждый мужчина — чудом выживший мальчик. Я вспомнил игры в войнушку, в которые мы играли в детстве в наших сожженных джунглях, мне это помогло. Удалось вырубить троих, пока они не перегруппировались, сомкнув щиты и выставив дуло зловещей пушки. Шарпомет, стокиловаттник, раздраконил скорлупу моего бункера, глайдер загорелся, все заволокло дымом. Респиратор спасал, но нужно было бежать. Мне хватило ума сделать аварийный люк на крыше, я откинул тяжелую крышку, готовясь, что следующий выстрел придется на меня, но вместо этого услышал крик из-за спин атакующих. «Не стрелять, он безоружен!» Они правы, я был безоружен. Стало тихо. Мой взгляд упал на место, где рос мой Огурец. Все смотрели на меня, казалось, они просто не видят свечение, которое идет из глубины.

— Рэм, выходи, мы не будем тебя убивать, — услышал я голос бригадира. — Да, конечно, тебе светит ссылка и пожизненный строгач, но обещаю, они не станут тебя убивать. Тебя вылечат, я знаю, и ты…

Я не дослушал. Скинул пуховик, спрыгнул из бункера, нырнул в обжигающе ледяную воду. Пятнадцать метров. Казалось бы, всего пятнадцать. Термобелье спасало первые метров семь, потом грести стало все сложнее. Мимо меня пронеслись снаряды парализаторов — я успел нырнуть, к счастью, мимо. Плечи коченели, в респиратор попала вода. Вдруг я почувствовал, что стало намного теплее. Через воспаленные глаза я увидел, как бутон цветка раскрывается всего в метре от меня, излучая свет, но никто кроме меня не замечает этого, все кричат, показывая куда-то назад. Бутон пылал совсем близко от поверхности, пылал как будто только для меня одного, я перевалился через жесткие, словно наждачная бумага, лепестки и нырнул в пылающую звездами желанную глубину. Сразу стало тепло и хорошо, я познал свое естество, понял, что мое предназначение выполнено и что совсем не обязательно здесь торопиться, бежать и спасать кого-то.

Последнее, что увидело мое растворяющееся тело, когда толпа полицаев наверху разошлась, — это темно-зеленые фигуры трех Инспекторов Протокола, склонившихся над бутоном плотоядного цветка.

— Телепорт… опять вырос, — читаю я по губам, но уже не запоминаю это, потому что слепок моего сознания умчался вдаль, по мицелию четырехмерного лишая, прожравшего ткань Вселенной.

Моя Зеленая Женщина нашла меня. Теперь я лечу с ней в обнимку через галактику по невидимой нити подпространства на необыкновенной глубине, мимо нас мелькают планеты, звезды и косяки четырехмерных обитателей. Пролетают часы, дни, месяцы, возможно, года. Я не знаю, когда меня вынесет на поверхность мира и вынесет ли вообще, но пусть хоть кто-то попробует сказать, что я не счастлив.

В нашем мире все мечтают (автор Алекс Хикари)