Мisol

Незаметно для себя, я подошла к двери своего отделения. Остановившись перед входом, оглядела холл. Удивительно! Если кто – то, в смысле, не болеющий и не ухаживающий за больным, совершенно посторонний человек, вдруг, решил бы заглянуть в нашу больницу, думаю, он поразился бы больше всего тишине в гематологии. Если подняться выше и пройтись по другим отделениям, исключая конечно реанимацию, которая, кстати, находилась напротив нашего, можно услышать крики возмущенных санитарок и не менее возмущенных родителей. Первые отстаивают чистоту своих полов, вторые – полноту кошельков. Видано ли это каждый раз тратиться на покупку бахил, когда им нужно всего лишь на минутку, чтобы поговорить с врачом! Доктора снуют туда – сюда, жизнь бурлит ключом. Пациенты, как ни в чем не бывало, сидят, уткнувшись в планшеты, ноутбуки и другого рода андроиды. Никто особо не замечает «Смерть». Ведь рядом с Ней ходит ее диаметральная противоположность и люди смотрят только в ее сторону. Черная Дама с косой остается незаметной в пределах этого обитания.

Чего нельзя, конечно, сказать о нашем отделении. Даже не думает хотя бы ненадолго покинуть этот «отель». Если вдруг кто – то окажется в пределах Ее обозрения, то обязательно будет схвачен крепкой рукой, которую, Она не отпустит уже никогда.

Но, как это ни странно, наши детки совсем не боятся Ее! Первое, что отличает их от пациентов других отделений – спокойствие. На самом деле, если бы кто – то посторонний, действительно, решился бы посетить нас – он не услышал бы вопли ребятишек, страдающих от болезней. До его слуха долетали бы только безутешные рыдания родителей, теряющих их. Наши маленькие солдаты переносят все, что выпадают на их долю с поразительной стойкостью! Я иногда думаю, что ордена нужно вручать не только тем, кто способен броситься под танк. Убить себя одним махом очень легко. Попробуй, выдержи хоть один курс химии. Это не одно и тоже.

Мои пациенты – самые благодарные и безропотные. Этим бедняжкам приходится переносить столько боли и страданий, что они стараются скорее помочь окружающим! Будто не хотят, чтобы те прошли через то, что выпадает на их долю.

– Марьям Руслановна?

Мои мысли были прерваны появлением Александра Богдановича Звезднева, заведующего отделением реанимации. Мне он импонировал: веселый и юморной. Истинный реаниматолог.

– Здравствуйте.

Он как – то пытался флиртовать, что, впрочем, касалось в его случае всех молодых женщин больницы. Будучи при этом женатым! Я тогда сразу поняла, что фамильярность в общении с ним должна быть абсолютно полностью исключена.

– Как ваши дела?

– Нормально. Вы как?

– Да, у нас все также. Один с несовместимым пороком сердца, у другого билирубин за сто пятьдесят. Ничего не меняется!

Он ухмыльнулся и подмигнул мне.

– Да и у нас тоже. На последнем дежурстве поступил мальчик с подозрением на лейкоз. Лейкоцитов тринадцать, в формуле выраженный лимфоцитоз. Провели более полное обследование, выявили миелобласты.

– Ну не зря же отделение реанимации находится напротив гематологии!

– Александр Богданович, ваш черный юмор…

Я покачала головой и посмотрела в сторону своего отделения.

– Что?

Сощурив глаза, он с самодовольной улыбкой, взглянул на меня, в который раз пытаясь вывести на флирт.

– Неважно. У меня студенты на этой неделе. Прохорову на среду назначена пункция, хочу им показать.

– Хорошо. В процедурной найдете все необходимое.

– Отлично! С удовольствием поболтала бы с вами, но нужно идти. Пациенты ждут.

Я пожала плечами, всем своим видом показывая, что работа льется через край.

– Ну что ж, увидимся.

Оставив его стоять одного возле двери, я вошла в отделение и направилась к сестринскому посту. Работа, действительно, наступала на пятки.

– Эльвир, Чепурнову поставили капельницу с глюкозой?

Подойдя к нашей медсестре, я открыла историю и просмотрела лист назначений.

– Да, Марьям Руслановна.

– Отлично. С лаборатории пришли анализы Гладковой? Мне нужно было проверить ее группу крови, чтоб заказать тромбо и эритромассу* на переливание. У нее была химия, ей это необходимо. И еще ей нужен Церрукал*.

Сделав соответствующие записи в истории, я отдала ее медсестре.

– Хорошо, Марьям Руслановна. Я поняла.

– Отлично.

Я оставила пост и направилась в сторону палат, где лежали мои пациенты. По идее, они должны были проснуться и привести себя в порядок.

Войдя в четвертую, я застала одну из них, за чтением какой – то книги.

– Привет, Жень. Ну как ты сегодня?

У этой девочки был хронический лимфолейкоз, в стадии обострения, спустя шесть месяцев ремиссии. Она только закончила курс химии.

– Здравствуйте, Марьям Руслановна. Я нормально. Правда тошнит все время.

– Так бывает после химиотерапии. Можно сказать, что это относительно «нормально». Я тебе назначила противорвотное. Будешь их пить, станет немного легче.

Я мягко улыбнулась, стараясь приободрить ее. Побочные эффекты химии – самые тяжелые, и я бы даже сказала самые отвратительные.

– Женек, мне нужно тебя осмотреть. Как всегда – легкие, сердце. Так что маечку придется снять.

Девочка послушно выполнила мои указания.