Мisol

Он кратко усмехнулся и, взяв мою руку в свою провел по линиям на моей ладони:

– Отцом Мисоль был Король людей, настолько сильно любивший свою единственную дочь, что не захотел делить ее ни с кем. Он не дал благословления их чувствам.

– И что же было дальше?

– Влюбленные решили сбежать! Но Король прознал их планы. На глазах у своей дочери он убил ее возлюбленного, разрубив на части.

– Что?!

– Крик страшной боли огласил весь мир и Дева, рожденная исцелять, исчезала в сковавших ее путах мрака. Пение птиц смолкло, цветы завяли, деревья обуяла глубочайшая скорбь – все поглотила пустота. Дева начала превращаться в камень.

– Это ты сейчас на меня намекаешь? Что я каменная ледышка?!

В притворном гневе я ударила его по руке и оттолкнула от себя. Саид снова взял меня за руку и поцеловав внутреннюю сторону ладони, возразил:

– Слезы ее, пролитые по безвременной кончине возлюбленного, заледенели. Небо заволокло тучами, и тьма накрыла весь мир. Из пустоты появлялась Болезнь, злорадствуя от предвкушения столь быстрой победы. Ее громкий смех праздновал поражение врага, и казалось, что теперь так будет навсегда. Но внезапно сквозь маленькую щель в небесной лазури, пробился лучик слабенького света. Лед начал таять, превращаясь в два родника живой и мертвой воды. Они устремились в неистовом потоке вниз и ушли глубоко в землю. Все сущее озарила яркая вспышка и Болезнь вскрикнув от неожиданности, резко прикрыла глаза рукой, ослепленная и сломленная. Из темноты мрака появилась Дева со своим Возлюбленным и прочертила в воздухе портал. Она даровала исцеление и смогла принять вызов своей судьбы, справившись с болью и потерей. Воздух рассекся пополам и оттуда полилась невероятной чистоты и красоты мелодия. Матерью ее была сама Музыка и Дева прикоснулась к своей истинной силе, научившись управлять ею. Звуки гармонии и любви растворяли Болезнь, и ее хищная ухмылка начала исчезать, словно ее и не было вовсе. Мисоль подала руку Возлюбленному, и он понес ее в своих объятьях в уютный дом на высокой горе средь облаков и разноцветных радуг света. Мир заиграл сочными неповторимыми красками, в него вновь вернулась красота и заиграла с еще большей неистовостью и страстною любовью.

– Прикольно! Значит ли это, что Мисоль исчезла из нашего мира?

– Нет. Я держу ее в своих объятьях.

– В смысле?

Он негромко рассмеялся и, крепко сжав меня в своих объятьях, поцеловал в губы.

– Ту, что вдохновила меня на создание этой сказки! Я ведь тебя сразу полюбил, как только увидел в первый раз: твое лицо, освещенное солнечным светом – такое чистое и невинное, как у Девы с даром исцеления.

Мое сердце гулко стучало в груди, пропуская удар за ударом. У меня перехватило дух, и неожиданно для себя я поняла, что он стал воздухом, которым я дышала. Водой, источником жизни, причиной моего счастья.

– Я люблю тебя, Мари. Моя Мисоль.

                   ***

Я ненавидела свою беспомощность. Это чувство подобно пиявке присосалось к моему сознанию и забирало все его силы.

Будучи «по ту сторону кабинета» – врачом, принимающим пациентов, я и не подозревала раньше, сколько глупостей может существовать в беспомощном человеческом сознании.

Я сидела в очереди в трампункте на очередной осмотр моей ноги. Две женщины рядом громко обсуждали выписку из истории болезни. У одной из них родился больной ребенок, умерший спустя несколько дней после родов. История эта была резонансной. Детская больница с отделением детской неврологии, где лежат дети с такими диагнозами в Ставрополе одна – та, где я работаю. С историей болезни я была знакома, так как она разбиралась на больничной конференции с главврачом.

– В процессе родов было асинклитическое вставление* плода!

Невежество громко объявило об этом всей очереди.

Глупость добавила:

– Родился по шкале Апгар с баллами четыре – пять.

Хамство, в свою очередь, подтвердило:

– Причина смерти – гидроцефалия тяжелой степени* и судорожный синдром, невыявленный в процессе ведения беременности!.

«Само собой разумеющийся вывод»:

– Во всем виноват лечащий врач, неправильно вел роды!

– А что такое шкала Апгар?

– Не знаю.

Те, кто не имеют медицинского образования, и не могут даже правильно выговорить слово «асинклитическое» стали судьями и палачами горемыки врача – неонатолога*.

Шкала Апгар была придумана в тысяча девятьсот пятьдесят втором году американским врачом – реаниматологом Вирджинией Апгар. Вопреки мнению многих студентов медицинских вузов – это женщина. Согласно ее шкале, оценка новорожденного проводится на первой минуте рождения и на пятой. Здоровый ребенок набирает восемь – девять баллов. Это считается очень благоприятным прогностическим признаком.