Миру видней

Для финала Дмитрий выбрал забытую кем-то здесь на флешке песню «Умы2рман» «Девушка Прасковья из Подмосковья». Зал, прихлопывая, болел каждый за своего фаворита. Скорее всего, Дмитрий, болеющий за Беллу, остановил музыку так, чтобы она благополучно села на стул, а Виолетта и Валерий поборолись за место под солнцем, но в этот раз «Черная пантера» сплоховала, и победил «Русский медведь».

– Минуточку! – закричала Маргарита из Якутии. – Давайте на финал за музыку посадим кого-нибудь другого. Вот у нас, например, есть Петр Петрович, лечит глухоту, он точно никому не подыграет.

– Совершенно верно, – согласился Валера, – у Дмитрия и Беллы отношения, я бы не доверял ему в столь щекотливом вопросе.

Дмитрий от такого строгого судейства конкурса со стульями расхохотался, а Белла покраснела, но от другого: от того, что у них «отношения» – это было приятно и одновременно страшно.

Посадив за пульт полуглухого Петра Петровича, Татьяна начала разогревать толпу.

– Дамы и господа, финал года по игре на стульях, поддержим финалистов!

Зал загудел. Болельщики уже все объединились, и не было разницы, кто где сидел. Всех объединил спортивный азарт. Больше всех болеющая Маргарита уже уминала их фондю, только успевая макать в сыр то курицу, то чесночный хлеб.

– Итак, кто же? Кто наш победитель, «Быстрая белка» или «Русский медведь»? – продолжала поднимать настроение Татьяна. – Дамы и господа, мы начинаем, поехали! – пронеслось по кафе, и «Девушка Прасковья» вновь наполнила собой зал.

* * *

– Ну, милая, не плачь – вот увидишь, все будет хорошо, – Оленька обнимала рыдающую Беллу. Ей было ее, конечно, очень жаль, но они сидели на ступеньках главного корпуса уже минут пятнадцать, и попа у Оленьки начала подмерзать. Она давно бы ушла, но Дмитрий Иванович шепнул ей на ходу, чтоб она глаз не спускала с Беллы. Она не могла подвести Дмитрия, он ей такой подарок сегодня сделал. Кстати, подарок: ведь когда началась суета, все забыли про шефа в планшете. Он, наверное, так ничего и не понял. Вот если бы кто-нибудь вышел на крыльцо, она бы передала Беллу, как эстафетную палочку. Сама же пошла бы в ресторан и поговорила с шефом, объяснила, что случилось, и вообще побыла бы с ним наедине, если общение через планшет возможно так назвать.

Видно, сегодня ангелы-хранители были благосклонны к Оленьке, потому что тут же на крыльцо вышла Виолетта. Прикуривая на ходу сигарету, она хохотала.

– Ну, Курчатова, ты даешь, так драться за победу в конкурсе стульев, я тебя недооценила! Ты не белка, нет – ты слониха в ярости! – Виолетта даже не могла курить – так хохотала.

Белла, ничего не отвечая, расплакалась еще сильнее.

– Иди погрейся, – немного подтолкнув Оленьку в сторону дверей, Виолетта наклонилась и накинула на Беллу куртку. Оленька благодарно кивнула ей и почти побежала в столовую.

– Я… я… я… – прерывая свои рыдания, пыталась объяснить ситуацию победительница конкурса. – Я легонечко, совсем чуть-чуть его толкнула. А он полетел иииии…

Виолетта хохотала и не могла остановиться, последний раз она так смеялась в детстве. Тогда ее младший брат сидел на заборе и говорил в ее сторону какие-то обидные слова. Виолетта, а в то время еще Вика, очень хотела подойти и надрать ему задницу, но боялась отца. И тут задница у этого маленького говнюка стала съезжать назад, а ноги неумолимо приближались к лицу, он стал цепляться за забор, но и это ему не помогло. В конце концов он висел на заборе сложившийся пополам, нюхал свои ноги и рыдал. Как он ни просил Вику ему помочь, она не могла это сделать просто физически. Она стояла, и хохотала, и не могла остановиться, прямо как сейчас.

* * *

Дмитрий вышел из кабинета врача и все больше удивлялся этой девчонке, как у нее все это получается. Честно скажем, он был избалован вниманием женщин и от этого немного параллелен к ним, но в этой было что-то такое, что тянуло Дмитрия и не отпускало. Несмотря на небольшой период их знакомства, она казалась ему очень близкой, почти родной, такой же своей, как Капа. Одно отличало ее от сестры: от мысли о ней весь организм начинало ломать, как при простуде, и хотелось срочно выпить аспирин.

– Дмитрий Иванович, зачем они так забинтовали мне руки? Ведь я даже в туалет сходить теперь самостоятельно не смогу, – Валерий бежал за ним, вытянув вперед свои руки, как достояние, и чуть не плакал.

– Ну, во-первых, Валерий Леонидович, врач сказал, что по-другому нельзя, у вас ожог второй степени. Вы сами виноваты – зачем затолкали обе пятерни в кипящий сыр? Еще и фондю сломали, мне теперь идти разбираться на кухню, неизвестно, сколько они с нас возьмут. А во-вторых, мы назначим с мужиками дежурство и будем по очереди с вами ходить в туалет, – и, сделав на лице что-то типа «дорогой сынок, ты достал со своими проблемами, но я же твой папа и не брошу тебя», ушел в ресторан.

– Ну как же, это она меня толкнула, почему вы говорите, что я сам, это все она, – как-то растерянно в спину уходящему куратору мямлил Дворников. – Ну понятно, вы за нее, любовь.

Но Дмитрий Иванович уже скрывался в дверях ресторана с ехидной ухмылкой на лице.