Мираж

— Мы, конечно, все это аккуратно подшиваем у себя. Спору нет, когда-нибудь пригодится. Но все это стоит, видимо, немалых денег? Согласно последним данным, ваш годовой бюджет исчисляется в четыреста двадцать шесть миллионов долларов. Это из кармана налогоплательщиков. Только не вычисляйте, чтобы их не расстроить, ваш кпд.

— Сумма, которую вы называете, идет не только на «Истину», у нас больше двухсот культурных и информационных центров в ста двадцати шести странах плюс «Голос Америки». Плюс ежегодные семинары для «третьих» стран. Плюс стажировки для молодых иностранных ученых, которые в будущем могут занять высокие посты в своих государствах. Только фонд Хэмфри, обеспечивающий стажировку в нашем духе, съедает четыре с половиной миллиона. Три миллиона уходит на распространение книг. Надо к тому же подкармливать и тех, кто несет наши идеи в свои средства массовой информации. А готовые материалы, очерки, программы телевидения и радио, которые мы направляем тем, кто формирует общественное мнение у себя? В одной из стран, например, мы проводим еженедельную программу с участием политологов. Бесплатно они делать это не станут. Приходится каждого из них по окончании передачи снабжать конвертом со стодолларовыми купюрами. Так сказать, на транспортные расходы. Однако основную сумму пожирает информация, направленная на кризисные районы…

— Кстати, Вирджил, — перебил его англичанин, — с передачами на кризисные районы тоже не мешало бы подумать. От этого зависит репутация и престиж вашего радио.

— Думать о чем?

— В феврале восьмидесятого мой коллега Роберт Фикс из «Таймс» был в Кабуле. Он слушал в гостинице «Голос Америки», когда диктор сообщил, что в тот самый момент в центре города ведутся ожесточенные бои. Боб с балкона прекрасно видел это место. Не было ни дыма, ни огня, ни автоматной трескотни, ни взрывов. В форте Бела Хиссар было абсолютно спокойно. Единственный афганский солдат сидел и пил чай. Боб Фикс тогда позвонил в Лондон и сказал, что «Голос Америки» передает чепуху, если не сказать большего.

— А в июне того же года, — подал голос молчавший до сих пор западный немец, — ваше радио, а за ним и Би-би-си передали, будто один из афганских лидеров убит в перестрелке на заседании Революционного совета. Наш парень из гамбургского «Конкрет» через три дня брал у него интервью. У живого и невредимого.

— Это случается не только с нами, — парировал Чип. Вспомните недавнюю историю с «Нью-Йорк таймс мэгэзин». Она опубликовала заведомую фальшивку своего стрингера, который будто бы участвовал в одном из боевых рейдов «красных кхмеров». Оказалось, что он все это выдумал, не выезжая из Испании.

«Лучше бы он об этом молчал», — подумал Маккормик, но ничего сказать не успел, ибо вмешался корреспондент.

— А мне казалось, что это тоже ваша работа на кризисные районы. По крайней мере, стрингер, которому наши ребята устроили допрос с пристрастием, упорно молчит о том, кто его надоумил состряпать этот материал.

— Не будем считаться, — сказал Чип, — но, если говорить честно, доверие к прессе падает повсеместно. Уж, конечно, вовсе не мы заставляли Джанет Кук из «Вашингтон пост» придумывать ее «эмоциональный репортаж» о восьмилетнем наркомане, за что она получила премию Пулитцера. Наркомана не было — премия была.

— Что и говорить, — поддержал Вирджила рыжеватый. — Если в фильме «Вся королевская рать» нас показывали героями, то недавно я посмотрел другую ленту — «Без злого умысла». Нас уже выставляют людьми беспощадными и безответственными.

— Наверное, в этом тоже был «злой умысел русских», проникших в Голливуд, — с нескрываемой насмешкой буркнул француз. — Но об этом в ваших предупреждениях о советской пропаганде ничего не говорится.

Чип чувствовал себя не в своей тарелке. Он видел, что люди, вроде бы с интересом воспринявшие его появление, почему-то встретили его призывы в штыки. Многие уже вовсе не участвовали в беседе, сгрудились возле бара. Чип вышел на кухню попросить у хозяйки еще чашечку кофе.

В коридоре его поймал парень в очках.

— Не обижайтесь, мистер Чип, — тихо сказал он ему. — Критическое восприятие любого проекта — это прерогатива свободной прессы. Парни не очень любят, когда на них так явно давит одно из правительственных ведомств. Они сопротивляются, хотя будут делать все так, как от них требуется. Уж мы-то с вами это знаем.

— Насколько я понял, Вирджил, вашему проекту более всего необходима не столько официальная информация, доступная всем, сколько приватные сведения, в том числе слухи, инсинуации в местном обществе, просто сплетни и анекдоты, — спросил Чипа один из американцев, когда тот вернулся в комнату. — Уж тут-то вопросов, пожалуй, нет. На брифингах в посольстве нам ясно дают понять, что достаточно только ссылки на «иностранных наблюдателей в СССР», а еще лучше на какого-нибудь продавца сосисок, и можно выдавать любую абракадабру. Так сказать, полная свобода действий с подстройкой под анонимный источник…