Мир царя Михаила

Когда «Светлана» пришвартовалась к причалу Копенгагенского порта, я тепло попрощался с ее командиром, капитаном 1-го ранга Сергеем Павловичем Шеиным, и стал ждать, когда матросы опустят трап. На пристани меня уже ожидали посланник Александр Петрович Извольский, и оба его секретаря в расшитых золотыми позументами придворных мундирах и белых штанах.

При виде нашего посланника я поморщился. Извольский был известен как ярый сторонник союза России с Антантой, и откровенный англофил. Человек с подобными взглядами на такой должности, да еще там, где сейчас завязывался тугой антибританский узел, был явно лишним. Я про себя решил, что Александра Петровича надо будет срочно переместить из Копенгагена в какое-нибудь другое место. Допустим, посланником в Сиам. Или еще куда подальше.

В этот же день в Копенгаген поездом в качестве обычного пассажира прибыл германский министр иностранных дел Освальд фон Рихтгофен. Договоренность об этом визите была оговорена еще во время пребывания кайзера в Санкт-Петербурге. Ну, а неофициальность была связана с приватностью предстоящих переговоров, которые должны были пройти в Копенгагене. В них я должен был сыграть роль ангела-миротворца. Мне предстояло весьма сложное дело — стать связующим звеном между двумя странами, давно уже враждебно настроенными по отношению друг к другу. Но, искусство дипломата и заключалось в том, чтобы мирить народы и заключать альянсы, причем, часто совершенно невероятные.

Как было уже предварительно оговорено, господин Рихтгофен прибыл в наше посольство на Брэдгадэ-сю, где он и я привели себя в порядок после путешествия. Там мы стали готовиться к трудному разговору с королем Кристианом IX, и еще с некоторыми особами, которые фактически и определяли политику Датского королевства.

Аудиенция нам была назначена на два часа по полудню в особняке Шак — одном из четырех, входивших в комплекс датского королевского дворца Амалиенборг.

В назначенное время нас там уже ждали: сам король, его наследник, принц Фредерик, министр иностранных дел Дании граф Раабен-Леветцау и Енс Кристенсен, глава правящей в Дании политической партии «Венстре».

Когда я и господин Рихтгофен вошли в зал, где должны были проходить переговоры, в зале повисла напряженная тишина. Енс Кристенсен, высокий и бодрый старик с характерным вздернутым вверх чубом седых волос, воинственно посмотрел на германского министра иностранных дел. В его глазах полыхнуло пламя сражений при Дюббеле и Фредерисии, прогремевших пятьдесят лет назад. Но Кристенсен сумел сдержаться, и поздоровался с нами, со мной, тепло, с Рихтгофеном, сухо и официально.

Министр иностранных дел Дании граф Раабен-Леветцау, седой и моложавый старик, больше похожий на богатого помещика, чем на дипломата, на хорошем французском языке приветствовал гостей.

Король, кивнув нам, предложил садиться. Когда все участники встречи расселись вокруг большого круглого стола, я, встал, и передал королю письмо от его дочери, вдовствующей императрицы Марии Федоровны.

Кристиан, по-стариковски щурясь, прочитал послание своей любимой «Минни», после чего еще раз кивнув мне. Потом он обратился к присутствующим.

— Господа, — сказал он, — мы собрались здесь, чтобы принять важное решение. Возможно, одно из самых важных из тех, которые были приняты во время моего правления. Как я уже говорил, это будет связано с особым режимом прохождения военных кораблей через Датские проливы в частности, и в присоединении нашего королевства к Союзу Российской… — он пристально посмотрел на фон Рихтгофена, — …и Германской империй.

— Господа, — продолжил король, обращаясь к Раабен-Леветцау и Кристенсену, — вы понимаете, что я не могу единолично принять решение о присоединении Дании к этому Союзу. И потому, прошу вас приложить все силы для того, чтобы добиться одобрения в фолькетинге моего решения.

— Все это замечательно, Ваше величество, — нарушил немного затянувшееся молчание Енс Кристенсен, — но, Дания — маленькая страна, и в случае нашего присоединения к союзу двух великих европейских монархий, на нас может обрушиться третья, не менее великая монархия, с примкнувшей к ней республикой. Что тогда будет с нашим королевством, Ваше величество.

— Да, об этом надо хорошенько подумать, — подал голос граф Раабен-Леветцау, — тем более, что в начале прошлого века корабли этой островной монархии дважды нападали на Копенгаген, и громили орудиями своих линейных кораблей кварталы нашей столицы.

— Гм, — впервые обозначил свое присутствие на данном совещании германский министр. Потом он встал, и, достав из кожаной папки лист бумаги, с поклоном передал его королю Кристиану.

— Это послание моего императора вам, Ваше величество, — сказал фон Рихтгофен. — В нем он дает гарантии полной безопасности для Датского королевства в случае нападения на нее любой из европейских держав. Подчеркиваю — ЛЮБОЙ! — министр иностранных дел Германской империи пристально посмотрел в глаза короля.