Мир смерти

Я собираюсь рискнуть и поговорить с Лиг-магтом: постараюсь убедить его доводами разума. Хотя вряд ли что-нибудь получится. Возможно, ко мне будет применена сила. Здешняя знать весьма склонна к насилию. Если со мной ничего не случится и я вернусь, то ты не увидишь этого письма. В противном случае — прощай, Айхьель. Попытайся добиться больших успехов, чем я.

Астон Мере.

P.S. А проблема с личным составом такова, что все они презирают дитов. Боюсь, что я не являюсь исключением.

Брайон подчеркнул самые важные моменты в письме. Ему надо было каким-то образом выяснить, что такое экстраполяции Парето, при этом не выдав собственного невежества. Все его подчиненные исчезнут отсюда в пять минут, если узнают, что он в этой работе — зеленый новичок. «Распределение Пуассона» звучало более осмысленно. Этот термин используется в физике для выражения неизменной вероятности события, истинной для любого временного отрезка. Как, например, количество частиц, которое будет излучать кусок радиоактивного вещества за короткий отрезок времени. Судя по тому, как Мерв использовал эти термины в письме, похоже, социологи обнаружили в обществах и группах какие-то сопоставимые характеристики. По крайней мере, на других планетах. Ни один из этих законов не мог быть применен к Диту — они здесь не работали. Айхьель признавал это, и сама смерть Мерва стала тому подтверждением. Брайону захотелось узнать, кто такой этот Лиг-магт, который, похоже, и убил Мерва.

Размышления Брайона были прерваны мягким покашливанием Фосселя. Брайон поднял на него глаза и вытер с лица пот.

— Кажется, ваш кондиционер вышел из строя, — заметил Фоссель. — Мне прислать техника, чтобы он им занялся?

— С ним все в порядке, просто я привыкаю к климату Дита. Вам еще что-нибудь нужно, Фоссель?

Его помощник посмотрел на него с плохо скрытым сомнением. Похоже, ему было сложно поверить в правдивость такого ответа, хотя слова Брайона и были истинной правдой. Он положил на стол небольшую стопку папок.

— Здесь отчеты — все, что нам удалось выяснить о дитах. Немного, но, учитывая антисоциальность этого вшивого мира, больше просто нельзя было сделать…

Внезапно ему в голову пришла какая-то мысль, и он хитро прищурился:

— Кое-кто из наших интересуется историей с тем аборигеном, который связался с вами. Как вы сумели заставить его помогать вам? Нам никогда не удавалось даже поговорить с этими людьми, а вы только приземлились — и вот, один из них уже работает на вас. Нельзя же запретить людям об этом думать, тем более что вы у нас чужой и прилетели только что. В конце концов, это ведь действительно выглядит довольно странно…

Он не закончил фразы, встретив полный холодной ярости взгляд Брайона.

— Я не могу запретить людям думать об этом, но могу запретить обсуждать это вслух. Наша работа заключается в том, чтобы установить контакт с дитами и остановить эту самоубийственную войну. За один день я сделал больше, чем вы все со времени своего прилета. Мне это удалось, потому что я больше подхожу для этой работы, чем вы. Больше никакой информации по этому вопросу никому из вас не будет. Вы свободны.

Побелев от гнева, Фоссель развернулся на каблуках и вышел — чтобы немедленно раструбить повсюду, что новый директор — настоящий тиран. Теперь все сотрудники от души возненавидят его — а именно этого он и добивался. Он не мог рисковать показать свое невежество. Кроме того, возможно, ненависть немного встряхнет их и заставит хоть как-то действовать. Все равно хуже, чем есть, быть уже не может.

Это была громадная ответственность. Впервые с того момента, как он ступил на поверхность планеты, Брайон получил возможность спокойно подумать. Он брал на себя чудовищно много. Он ничего не знал ни об этом мире, ни о силах, задействованных в конфликте. Ситуация на самом деле пугающая. Может, ему надо выбираться отсюда, пока не поздно?

На это мог быть только один ответ — нет. Пока он не нашел никого, кто лучше его справился бы с этой работой. Он, похоже, и вправду был самой подходящей кандидатурой. Да и мнение Айхьеля многое значило. Брайон снова почувствовал убежденность этого человека в том, что он, Брайон, может здесь преуспеть…