Мир смерти

Брайон не выстрелил. Мертвый друг развил его эмпатические способности и научил доверять им. Вопреки страху, побуждавшему Брайона нажать на курок, он заставил себя прислушаться к желанию прочесть невысказанные мысли жителя Дита. В его мыслях был страх и ненависть. Но вокруг них витало сильнейшее нежелание совершать насилие — по крайней мере, на этот раз… — и желание поговорить. Брайон ощутил и понял все это в мгновение ока. Нужно было действовать немедленно, чтобы предотвратить возможную трагедию. Одним движением он отбросил револьвер в сторону. И почти тут же пожалел об этом. Он ставил на кон свою жизнь и жизнь Леа ради возможности, которая могла и не реализоваться. Абориген все еще держал свою трубку у губ, когда револьвер ударился о землю. Он стоял, не шевелясь, размышляя. Потом, как видно, решил последовать примеру Брайона и сунул трубку на место.

— У тебя есть вода? — спросил Брайон, с трудом выговаривая гортанные слова дитского.

— У меня есть вода, — ответил тот. Он по-прежнему не шевелился. — Кто ты? Что вы здесь делаете?

— Мы с другой планеты. У нас произошел… несчастный случай. Мы хотим попасть в город. Вода.

Обитатель Дита посмотрел на лежащую без сознания девушку и принял-таки решение. На его плече висела странная зеленая штуковина, которую Брайон уже видел на стереофотографии. Он снял ее с плеча; зеленый жгут медленно извивался в его руках. Несомненно, это «нечто» было живым, похожим на кусок толстой зеленой лианы в метр длиной. Один конец лианы раскрылся, образовав какое-то подобие цветочного венчика. Дит снял с пояса какой-то крюк и пихнул его в венчик, повернул быстрым движением — и лиана конвульсивно обвилась вокруг его руки. Затем вытащил что-то маленькое и черное, швырнул на землю и протянул руку с извивающимся зеленым существом-лианой по направлению к Брайону.

— Поднеси ко рту и пей, — только и сказал он.

Леа вода была нужна больше, но Брайон выпил первым, так как живой источник воды казался ему подозрительным. Полость, находившаяся за подрагивающими лепестками, наполнялась красноватой водой, шедшей откуда-то изнутри существа или растения. Брайон поднес «голову» к губам и отпил воды. Вода была теплой и отдавала болотом.

Внезапная острая боль вокруг губ заставила его отдернуть голову. Из лепестков высунулись блестящие белые шипы, покрасневшие на концах от его крови. Брайон гневно развернулся к диту — и остановился, увидев его лицо. Вокруг рта дита кожа была иссечена мелкими белыми шрамиками.

— Ваэда очень не любит отдавать нам свою воду, но всегда это делает, — сказал дит.

Брайон выпил снова, потом поднес ваэду к губам Леа. Она застонала, не приходя в сознание; ее губы шевельнулись и потянулись к источнику животворной влаги. Когда она напилась, Брайон осторожно вытащил из ее кожи шипы и снова принялся пить. Дит присел на корточки, безучастно взирая на них. Брайон вернул ему ваэду, потом вытащил кое-какую одежду и укрыл ею Леа, чтобы защитить девушку от палящего солнца, и уселся напротив дита в той же позе.

Казалось, дит совершенно нормально чувствует себя в обжигающих солнечных лучах. На его загорелой коже не было и следа пота. Длинные волосы спадали ему на плечи, а ярко-голубые, глубоко посаженные глаза смотрели на Брайона. Единственной одеждой дита был тяжелый килт. Вокруг пояса у него была обмотана сеть с массой мелких предметов из металла и камня, которую Брайон ранее уже видел на фото. Теперь Брайону стало понятно назначение двух предметов из этого набора: трубка, являвшаяся, вероятно, духовым оружием, и специальный крюк, предназначенный для того, чтобы открывать ваэду. Брайон невольно задумался; возможно, у остальных предметов также было какое-то утилитарное назначение. Если же воспринимать их как предметы первой необходимости, а не варварские украшения, то это означает, что обладатель их — вовсе не такой неотесанный дикарь, как кажется…

— Мое имя Брайон. А ты…

— Ты не можешь знать мое имя. Почему ты здесь? Чтобы убивать мой народ?

Брайон заставил себя не вспоминать о прошлой ночи. Убийство. Именно это он и сделал. Но какое-то затаенное ожидание, тень надежды в душе дита заставила его ответить правду:

— Я здесь, чтобы помешать уничтожению твоего народа. Я верю, что войну можно остановить.

— Докажи.

— Отведи меня в Фонд Культурных Отношений в городе, и я докажу это. Здесь, в пустыне, я не могу сделать ничего. Только умереть.

Впервые на лице дита отразились какие-то чувства. Он нахмурился и что-то пробормотал себе под нос. Теперь, когда он вел бой с самим собой, на его лбу выступил пот.

Приняв решение, он встал. Поднялся и Брайон.

— Идемте со мной. Я отведу вас в Ховедстад. Но сперва скажи мне — ты с Нийорда?

— Нет.

Безымянный дит только хмыкнул и, развернувшись, пошел прочь. Брайон поднял на плечо неподвижное тело так и не пришедшей в себя Леа и последовал за ним. Шли они часа два, причем дит шагал очень быстро, и наконец достигли каменной пустыни. Дит указал на самую большую из скал, источенных ветром.

— Жди здесь, — сказал он. — Кто-нибудь за вами придет.