Мир против нас

– Давай без лишнего кипиша, – Глеб маетно потер лоб, невидящим взглядом уставившись в давно некрашеный пол под своими ногами. – Я все просекаю, реально, но сейчас мне как никогда нужна твоя помощь, Макс.

– Он ведь просто бросил ее… – находясь на своей волне, Щёлоков будто не слышал, а может, и не желал слушать слов друга. – У меня перед лупилами все время эта проклятая картина, хотя я не был там и ничего не мог видеть! Как привинченная… Но я вижу ее, Глеб. Вижу, как она умирает одна в холодной машине, а этот трус бежит прочь, спасая себя, и даже не думает попытаться вытащить ее. Какого вертухая это должно было произойти, а, Глеб?

– Рита сделала выбор, Макс. Сама. Ни ты, ни я не могли впрячься вопреки ее решению, – глухо проронил Хаос, не слишком доверяя собственным словам, даже на его слух звучащим фальшиво.

Что она понимала, глупая беспечная девчонка, решившая, что сумела познать и подчинить себе эту жизнь? Он видел намного больше и должен был вовремя вмешаться, помочь ей, ведь она ни хрена не просекала в том, что вытворяет и на какую жесть обрекает себя, так опрометчиво подцепляя свое запястье к наручникам Тома.

Виновен.

– Не могли. Я пытался, и в итоге чуть сам не отправился на тот свет, – Щёлоков помолчал. – Это так сложно, Глеб. Я чувствую, как что-то упорно давит на меня со всех сторон, приятель… Эта гребаная палата становится моим гробом. У меня такое ощущение, типа, знаешь… что я останусь здесь навсегда.

– Вот только тебя мне для полного комплекта похоронить не хватало!.. – сорвался против воли Глеб, тут же переводя участившееся дыхание. – Макс, не дави, а? Я не могу разорваться на части, чтобы везде все разрулить! Это ни хрена не возможно! Сам видишь, как все обернулось… от меня давно ничего не зависит.

Щёлоков молчал, но Хаос знал, что он внимательно слушает.

– Так я могу на тебя рассчитывать? – задал вопрос Глеб, уже совсем не уверенный в том, что ответ будет положительным.

ВЕРА

– Папа…

Тихий жалобный свист раздался где-то совсем рядом со мной. Инстинктивно откликаясь на звук, я пошевелилась и тут же застонала вполголоса, чувствуя, как тысячи острых игл, разом впившихся в ослабленное тело, мешают мне двигаться. Тело словно обездвижено, оно не слушается меня. Оторванная от жизни, я лежу безвольным пластом, и все, на что сейчас способна, это заливаться отчаянием напополам с леденящим душу страхом перед неминуемым финалом.

Темно и холодно.

Вновь – холодно.

– Папа, где ты?..

Что за… Едва шевельнув губами в немом вопросе, я с трудом приоткрыла глаза и сквозь собственные ресницы рассмотрела неясную тень, притулившуюся по правую сторону от меня. Немного усилий, на которые я не способна, и можно было бы дотянуться…

Отчаяние.

Зачем я опять выжила?

Что за бесконечное проклятье!

И этот тягучий сладостно-омерзительный запах – он повсюду, в каждом темном углу, в каждой трещинке на обледеневших стенах, в каждой капле незримого воздуха. Он в моем сознании. Так пахнет только кровь. Я знаю… этот запах невозможно перепутать с чем-то иным.

– Папа…

Мне незнаком этот голос. Но в нем таится столько щемящей душу нежности, затапливаемой безграничной болью, что даже я невольно поддаюсь неподдельным чужим эмоциям. Сейчас мне тоже нестерпимо больно, и уже совершенно неясно, за кого больше – за себя, почти стертую с лица земли, но каким-то чудом еще удерживающуюся на краю, или за нее, ту, которая плачет так жалобно, бездушно разрывая мое сердце в грязные ошмётки.

– Папа, почему ты меня бросил?..

Альбина.

С тупым безразличием я вспомнила, как она неумолимо гоняла меня по клетке, пытаясь заколоть ножом, вот только никакие усилия не помогали мне понять теперь, почему я еще жива.

Попробовала напрячь одеревенелые мышцы и хотя бы сгрести тело в единую кучу, но попытка моментально провалилась. Все было тщетно.

Девушка рядом изнывала от страха и боли, и как бы ни было это глупо, я хотела помочь ей. Несмотря на все, что она с таким хладнокровием проворачивала со мной совсем недавно, сейчас мы находились на одной стороне против искреннего ничем не замутненного безумия. Теперь у нее была только я, а у меня – она.

Пусть я точно знала, что она уже не жилец.

Под ее тихий скулеж я вновь предприняла попытку собраться с силами. Голова кружилась, из приоткрытых глаз непроизвольно брызнули слезы. Больно закусив губу, я подтянулась ближе к своей несостоявшейся убийце и кое-как коснулась ладонью ее дрожащей руки. Тут же упала совсем рядом, сильно морщась от сумасшедшей боли во всем изможденном теле.

Альбина тихо, но очень горько всхлипнула и едва ощутимо сжала мою ладонь слабыми пальцами. Почему-то я была уверена, что она не видит меня и, скорее всего, представляет на моем месте кого-то другого. Быть может, даже своего отца.

– За что?..

ХАОС