Мир против нас

– Ну же, смелее, девочка, – словно в подтверждение своих мыслей я услышала тихое подначивание Альберта, который замер совсем рядом, обеспечив себе не слишком зрелищное шоу на выживание.

И Альбина, ободренная его словесной поддержкой, вновь двинулась прямо на меня, ведомая одним лишь изнуряющим желанием вонзить в меня нож, пусть даже смутно представляя, за что именно. Просто так. За свою мнимую свободу, которая ей все равно не светит. Неужели она этого не понимает?

Я вновь попыталась достать ее ногой, впрочем, без всякого толка. Быстро осознав неудачу, перекатилась в сторону, едва ли не взвыв от жуткой боли в раненой руке, терпеть которую становилось почти невыносимо. Сил не было с самого начала, но теперь, кулем катаясь по грязному полу, я самой себе представлялась до ничтожного жалкой, понимая, что не способна выбраться из очередного кошмара хотя бы живой.

Мои глаза сами собой закрывались. На какую-то долю секунды перед ними возник образ из недавнего прошлого, освещающий мое вынужденное противостояние с Томом. В схватке с этим типом мне здорово досталось; были моменты, когда казалось, что все, конец, мне не одолеть эту отточенную машину для убийств, но я все же сумела выбраться, хоть и с большими потерями.

Теперь чуда не произойдет.

Острое лезвие безжалостно рассекло кожу на моем бедре, когда я, купируя новый выпад озлобленной Альбины, подтянула ноги к животу. Взвыв от боли, я почувствовала нарастающую тошноту от запаха свежей крови, пропитавшего стены каменного мешка так плотно, что остальные запахи почти не ощущались. Вновь сверкнул нож. Девчонка собиралась разделать меня, как освежеванную тушку какого-нибудь маленького животного, и ее непоколебимая решимость не на шутку пугала, приводила в бешеный ужас, единственное спасение от которого таилось в опасной хрупкости лезвия.

Перед глазами все плыло, потеря крови сказывалась слабостью, подчиняющей себе мое распластанное по полу тело.

Пустым взглядом я смотрела куда-то вверх, но не видела даже холодной темноты потолка. Наверное, так оно и бывает, когда из человека медленно, капля за каплей вытекает жизнь, превращая тело в гниющую пустую оболочку без души. Каменные стены… Это место постепенно становится моей могилой. Как удобно – меня даже не нужно закапывать, время и уединенность мешка сделают все без лишних усилий. А может, Альберт сжалится, вспомнит наше общее прошлое, то, как я плакала когда-то вместе с ним, и отнесет мое изувеченное тело на старое кладбище, туда, где ему давно уже нашлось подходящее место под насыпью твердой земли. Надеюсь, он сделает именно так. Я не хочу оставаться здесь, не хочу… становиться призраком каменного мешка…

Какая-то часть меня еще рвалась в исступлении за ускользающим эфемерным следом жизни, в то время как другая сдалась на волю неумолимого рока, блаженствуя в предсмертной истоме.

Вот тогда-то, находясь в зыбком промежутке между жизнью и смертью, я вновь увидела его сквозь мечущуюся белесую дымку, застилающую сознание.

Нечетко, но я видела его застывшее лицо, тяжелый взгляд, обращенный на меня, дрейфующую где-то в невесомости двух параллельных миров. В его темных от бессильной ярости глазах мне виделся неминуемый финиш. Лишь теперь до меня дошло, как сильно мне хочется вернуться назад, отмотать время вспять, умереть и возродиться; что угодно, только бы вновь оказаться с ним рядом хотя бы на короткий миг. Память самостоятельно блокировала все, что так или иначе напоминало мне о нем, ведь любое нечаянное воспоминание могло спровоцировать страх, вызвать неконтролируемую истерику, а мне так важно было оставаться хозяйкой своим действиям… А теперь он спонтанно ворвался в мою голову, завладел последними мыслями, заполнил собой темноту страшного мешка, о несокрушимые стены которого разбиваются немногочисленные, но такие ценные хорошие воспоминания. Явился, наплевав на мои мысленные блоки; предстал в моем сознании так живо и ясно, чтобы помочь мне покинуть этот мир без ужаса болезненной агонии смерти. Уйти тихо и спокойно с любимым именем на онемевших губах.

Глеб…

Я беззвучно звала его подойти ближе, когда какая-то часть сознания равнодушно фиксировала очередной смертельный взмах острого лезвия, вонзающегося в мою плоть.

Я шептала его имя; а может, мне только казалось, и на самом деле губы почти не двигались.

ХАОС

Глеб выдохнул в напряжении, когда впереди показались неясные очертания, проступающие сквозь начавшуюся метель. Даже Том, в конце концов упрямо стиснувший зубы, как-то разом встрепенулся, ожил на сиденье рядом и принялся активно мотать головой по сторонам. Глеб вжал в пол педаль газа, стремясь как можно быстрее сократить расстояние до хлипкого строения, и машина взревела протестующе; дороги здесь чистили редко, а метель разыгралась не на шутку. Но Хаос рвался туда, а темный внедорожник скрывал под капотом достаточно мощности, чтобы преодолеть снежные препятствия в угоду водителю.