Мир против нас

Однажды, когда я вернулась домой из школы, Альберт вдруг возник на пороге моей комнаты, схватил меня за руку и, ничего не объясняя, потянул за собой. Усадил на заднее сиденье старой машины, принадлежавшей маме, не забыв предварительно завязать мне глаза, непривычно веселым голосом обещая устроить сюрприз. Он привез меня в место, очень скоро ставшее моим жутким домом, заставил спуститься в каменный колодец, где я впервые увидела вздорную красавицу Лизу; тогда она, правда, вовсе не показалась мне столь ослепительно красивой, как описывал ее брат. Неестественно бледная, с перекошенным, испачканным в чем-то лицом, жутко злая, она плевалась ядом и в меня, и в торжествующего Алика, щедро поливая дерьмом нас обоих. Я было шагнула к ней, чтобы как следует подкорректировать прическу нахальной девчонки, но брат удержал меня за руку и, смеясь, попросил не спешить.

Она была первой. И я ни разу не испытала жалости, когда смотрела на нее, со временем теряющую былые гонор и ярость, сквозь холодные прутья решетки. Мне нравилось наблюдать за ее превращением. Я находилась под влиянием того яркого впечатления, возникшего, когда Альберт, съежившись на моих коленях тщедушным котенком, жалко размазывал по щекам слезы, и не отпускавшего меня до самого момента, когда Лиза покинула каменный мешок и эту жизнь. Наверное, я воспринимала все происходящее, как игру в справедливое возмездие, до самого финиша не веря в серьезность, даже жестокость этой жуткой «забавы».

Я слишком поздно пришла в себя и все поняла…

Когда это произошло, я стала узницей каменного мешка.

Глава 12

ХАОС

– Мы кружим тут уже чертову прорву времени, – наконец, не выдержал Том, внимательно наблюдая за тем, как ладонь Глеба с силой сжимает оплетку руля.

– Ориентир есть. Рано или поздно увидим хибару, – буркнул тот, мельком бросив взгляд в сторону сомнительного союзника.

– Если она еще на месте, конечно. И снег этот дебильный повалил, как назло, – тот лишь чертыхнулся в досаде, отворачиваясь к боковому стеклу.

Не обращая никакого внимания на стенания Тома, Глеб нажал кнопку, давая волю стеклоочистителям – мокрый снег в самом деле забивал обзор, и Хаосу приходилось сильнее напрягать без того уставшие от пристальных поисков глаза.

Он не имел права сдаваться, нужно было двигаться дальше, пока где-нибудь впереди не замаячат очертания жуткого пристанища невесть откуда прорезавшегося психа. Впрочем, Глеб был почти уверен, что даже если им с Костей удастся обнаружить то место, вряд ли они найдут там что-то важное. Том прав, сычи уже давным-давно подсекли эту странную особенность психопатов непременно возвращаться к месту совершения своих преступлений, но… В этом конкретном случае Хаос почти со стопроцентной уверенностью мог утверждать, что от безысходности они тянут очередную пустышку.

Он псих, но не идиот ведь? Слишком опасно такое возвращение… Безрассудно, даже нелепо со стороны этого парня вновь появиться здесь.

Глеб покосился на Тома, который по-прежнему таращился в окно со своей стороны, и чтобы отвлечь себя от дрянных размышлений, решил прояснить кое-что, не дающее ему покоя уже долгое время.

– Где Рита?

– А? – Том обернулся слишком резко, словно вопрос застал его врасплох, и Глеб, вновь бегло покосившись на него, свел брови у переносицы. Какого хрена он не спросил об этом раньше?

Что-то тут нечисто. Из города они уезжали вместе, а теперь Том вернулся один, но с адресом, который был известен немногим. Рита же испарилась бесследно, чему Глеб поначалу не придал должного значения отчасти из-за переживаний о Вере, отчасти из-за того, что был чертовски зол на предательницу. Но теперь, задав простой вопрос почти без какой-либо задней мысли и получив в ответ явное смятение Кости, он не мог позволить себе спустить эту тему, не выяснив, что происходит. Резко вжав педаль тормоза в пол, быстрым движением заблокировал двери автомобиля прежде, чем Том успел покоситься на дверную ручку.

– Где Рита? – повторил уже совершенно другим тоном.

– В надежном месте, – Костя и глазом не моргнул.

– Мне еще раз спросить?

– В чем дело? Помнится, ты не хотел ничего о ней слышать.

– Хорош порожняк гонять! – его нарочито невозмутимый голос выводил Глеба из себя. – Ритка не может болтаться где-то в одиночестве, пока ты греешь тут свою шкуру.

– Почему? – Том недобро осклабился. – Ее проблемы ограничивались общением со мной, теперь же, когда меня нет рядом…

Не дослушав, Глеб порывисто дернулся к бывшему приятелю и без колебаний придавил того к креслу, стискивая широкой ладонью его шею.

– Говори, паскуда, – процедил по слогам, глядя в холодные глаза Тома, не отражавшие сейчас ни смятения, ни страха; ничего. – Говори, иначе я вышибу из тебя дух.