Мир миров

– Чего именно вы от меня ожидаете, графиня? – он воспользовался шансом. – Что я вызову Кутузова на дуэль и убью его? Что я разрушу планы Кощея?

– Как поляк вы не хотели бы возрождения России в былых границах?

– Как здравомыслящий человек, я знаю, что это невозможно. Графиня, мне нет необходимости сдерживать Кощея. Это сделают Галицийские железные дороги. Те самые, которые почти что своими силами ведут войну с Вечной Революцией. Россия ваших кошмаров не воскреснет.

– Но будет существовать здесь, в картинах. К Москве присоединится Петербург, потом Киев, а может, и Варшава. Все стены нашего поместья укроют поросли этой нарисованной империи, где генералы Кощея будут воплощать все свои фантазии.

– И я должен это сдержать?

– Эти слова продиктованы отчаянием. Никто другой не приходит мне в голову.

– С ума сошла. – Кутшеба смотрел в нарисованные глаза графини и думал об Ольге, которая по дороге призналась ему, что понимает, что он ее не любит, но она всё равно питает к нему нежные чувства, даже против воли маменьки и папеньки. И ни за что на свете не хочет выходить замуж за труп, хоть бы он и был великим героем России и настоящим князем. Что она покончила бы с собой, если бы не знала, что это ничего не даст – либо Кощей воскресит ее, либо она предстанет пред алтарем как обитательница картины.

– Вы рассчитываете на мою честь, – отозвался он наконец. – А может, и на романтичность, которая свойственна некоторым мужчинам.

– Вы же поляк… – начала графиня, но он грубо перебил ее.

– Не верьте вы в сказки! Мы же не нация странствующих рыцарей!

– Сегодня сказки живее, чем когда-либо…

– Но я не их порождение! Это не вымысел, а магия – это не чудеса. Я не странствующий рыцарь, и даже – мне очень жаль, что я вас разочарую, – не человек чести! Я не могу вам помочь. Не говоря уже о том, что я понятия не имею, как всё это сделать.

– Вы отдадите мою дочь чудовищу?

– А убив его, я не предам случайно вашего мужа?

– Вы бы сохранили верность тому человеку, которым он когда-то был! Вы же знаете, что такое тень, правда?

Он знал. Потому и не чувствовал отвращения, когда через каких-то полчаса склонился над телом убитого, к которому его привели слуги графа. Он осмотрел раны несчастного первого офицера «Батория» и выслушал мысли мары, способной замечать вещи, о которых он не имел понятия. Капитан царьградской стражи, бледный и нервный, только повторял, что у него не укладывается в голове, каким образом какие-то злые силы способны были пробраться в город, который так хорошо охраняется людьми и духами.

– Некоторых чудовищ мы сами приглашаем, – бросил Кутшеба, не оборачиваясь. Следы, оставленные на теле жертвы, беспокоили его больше, чем факт того, что кто-то нарушил защиту Пристани Царьград.

– Но… – капитан глубоко втянул воздух, встревоженный невысказанным до конца предположением. – Что вы имеете в виду?

– То, что убило этого несчастного, скорее всего, просто пролезло за нами. И воспользовалось гостеприимством, которое вы оказали. Поэтому его никто не задержал.

– Ах!

– Вот именно «ах»!

Он попрощался с капитаном и пошел к Новаковскому, чтобы поделиться с ним своими подозрениями. Как он и предполагал, марсианин был недоволен услышанным. Он не хотел верить в вину Мочки, которому Кутшеба приписывал эти убийства. Марсианин защищал своего капитана и неохотно выслушал аргументы Кутшебы, который пояснил, что одержимый, все еще являясь членом экипажа дирижабля, мог пройти сквозь защиту Пристани Царьград. В конце концов марсианин скрепя сердце признал, что связанный с кораблем Мочка мог посчитать, что, покинув «Баторий», экипаж предал его. И мог мстить. Если, конечно, выжил.

– Вы так сильно с ним связаны? – спросил в конце разговора Кутшеба.

– Не совсем так. Разумеется, я лично наблюдал за процессом имплементации душ в тело Мочки, но он мне не очень близок. Просто… – Новаковский грустно улыбнулся, – если вы правы, то я провалил операцию.

Глава 8

Июль 1969 года по старому календарю, пятьдесят четвертый год Предела, семнадцатый год Мира, Кельце

«У меня своя миссия», – пробурчал Кутшеба, который злился отчасти сам на себя, отчасти – на эту несносную женщину, когда оглядывался на Басеньку, которая всё еще махала ему на прощание. Она была лишь маленькой фигуркой, почти не различимой среди остальных мужчин и женщин, которые также прощались со своими любимыми в воротах города. Однако она продолжала притягивать его взгляд.

– Я знаю, что ты еще не готов, – всхлипывала она ему прямо в ухо, прежде чем он высвободился из ее объятий. – В тебе есть какая-то страшная тайна. Но я буду ждать тебя, знай.