Мир, которого нет

– Но там же наши родители, бабушка…

– И хрупкость человеческой жизни. Старость. Болезни. Страдания. Я избавляю вас от бед и дарю благо.

Антон не знал, как еще можно попробовать убедить Солнечные часы в необходимости их возвращения. Все доводы разбивались о не подлежащее сомнению «я дарю благо». С этим ведь не поспоришь. Только смирение со своей участью. Или сопротивление судьбе, но без помощи того, кто всю эту липкую кашу заварил.

Неловкое молчание перебил Прокурор:

– Простите великодушно скромное Ваше творение, могу я поинтересоваться у создателя, что привело его в Пустошь зыбучих песков и жизни в уединении?

– Мир – создан, в нём есть тот, кто за ним смотрит. Более мое присутствие не нужно.

– А если случится так, что назначенный Вами правитель совершит ошибку? – Осторожный вопрос Секундомера оставил создателя абсолютно безразличным.

– Мой мир создан идеальным, а прочее не имеет значения. Кто бы им ни руководил и что бы он ни делал. Мне нет никакого дела до происходящего ныне.

Антон чуть не сорвался с места, и только цепкая хватка крупноватого Шестереныша не дала ему шагнуть. В это же время пламя свечи погасло, снова погрузив пустыню во тьму, и над холодными песками развеялся шепот Секундомера: «Сожалею, я ожидал других ответов…»

– Нам нужно идти, дети. Иначе Стражи Пустоши нас нагонят и тогда уж точно несдобровать.

– Я… Я его уничтожу. И весь его дрянной мир. Не знаю, как, но уничтожу! – Антон все еще был в ярости и не желал никого слушать.

– А, несмышленое пленное дитя, тебе вряд ли это удастся, если даже сам Часоглав оказался бессилен. Оставь его!

– Ну уж нет!

Шестереныш и Секундомер с удивительным единодушием принялись успокаивать мальчика и отговаривать его от необдуманных поступков, что оказалось очень непросто.

– Антон, если ты уничтожишь Солнечные часы, то мир со всеми его обитателями тоже может погибнуть. Так нельзя!

– Испугался, да? А мне вот не страшно. Лучше всё разрушить до основания, чем постоянно пополнять это место новыми пленниками. Что, думаешь, ни у кого не остается близких? Пропал человек, да и ладно? Нетушки! А сами часы? Они счастливы, что ли? Каждого, кто нарушит ход времени – будь то хоть опоздание, хоть спешка – ожидает изгнание в Безвременье! Каждого!

Услышавший об изгнании в Безвременье Секундомер испуганно оглянулся, а по его спине пробежался холодок. Сразу вспомнились попытки оправдания перед судьями, наспех надетый на голову мешок, толчок в спину – и ужас падения в никуда… И страх. Всепоглощающий ужас, не позволяющий ему даже осознать происходящее. А еще больший ужас в глазах тех, кто сопровождал его на этом пути. Не из-за сочувствия к Секундомеру, конечно же, нет! Страх за собственную участь, ведь когда-то могут изгнать и их. Стоит только замешкаться и опоздать на секунду. Или наоборот – поддаться порыву чувств и поспешить. В мире, где все подчиняется закону времени, любое нарушение влечет за собой последствия. Даже механическое сердце совершает ровно 60 ударов в минуту, ни больше, ни меньше, как и скорость шагов привязана к тем самым 60 секундам. Внезапно Секундомера осенило:

– Отроки, прошу прощения, считал ли кто из вас наши шаги? Сколько мы прошли?

Для Шестереныша и Антона, всё еще не пришедших в себя после слов Солнечных часов, вопрос прозвучал слишком неожиданно.

– Мне кажется, часов пять. Правда, не знаю, как далеко ушли, мы ведь постоянно отдыхали на темной стороне.

– Нет-нет, неважно, что там вам «кажется». Это не имеет отношения к реальности. В Пустоши, похоже, то же самое, что и в Бесконечном городе: шаг соответствует определенному времени. Только здесь это лучше видно. Шаг – это секунда? Как думаете?

Раздосадованный Шестереныш хлопнул себя по лбу.

– Да как же я раньше-то не сообразил! Спешить никуда не надо! Можно сесть и нормально подумать, а не пороть горячку.

– А как же Стражи? Почему они тогда приближаются? – Не особо знакомый с устройством Страны Часов Антон всё еще не понимал, как Секундомер с Шестеренышем пришли к такому выводу.

– Антон, у них другие правила и задачи. Надо будет, конечно, посмотреть, но, скорее всего, Прокурор прав, – взглянув в сторону Секундомера толстячок заметил, что тот надевает судейскую мантию. – Ладно, пусть будет Судья, тоже неплохо. Так вот, помнишь, серый болван говорил о близком знакомстве с его детишками «со взрывным характером»? Я так понимаю, они нас все равно догонят, потому что перемещаются не так, как мы. И теперь меня куда больше волнует этот их «взрывной характер».

– Создать мир, в котором нет ни единого шанса на спасение. Ну-ну… Теперь вы понимаете меня?

– Антон, это не совсем так. Думаю, реальная опасность нам грозит только на последнем шаге – последней секунде. Если только он не соврал насчет своего «идеального» мира, где шанс должен быть у всех, конечно.

– И все равно… Здесь всё неправильно как-то, не по-человечески…

– Снова за свое… Антон, ты так и не понял? Эти Солнечные часы – единственный НАСТОЯЩИЙ механизм, не имеющий душу. Да, пусть будет «душу». Он никогда не был человеком и никогда не станет им.

– Часоглав тоже, выходит, пленник?