Мир, где тебя нет (СИ)

Всё могло быть проще... и сложнее. Быть может, твои мать с отцом даже не подумали о тебе ничего дурного. Быть может, они сочли тебя погибшей, или узнали о твоём побеге и простили. Но ты оставила своих осиротевших родителей в неведенье о собственной судьбе, сознательно, пусть и по детской прихоти, и на долгие годы. Ты не задумывалась тогда и не задумалась после, увлечённая погоней за собственным счастьем, о том, какую боль им причинила. Ты мало любила их и нуждалась не в них, а в Трее. И вот ты получила всё, за чем погналась тогда, ты любишь и не менее любима. И что же? Ты жаждала быть матерью, но некто отказывает тебе в этом праве.

— Я и в самом деле... я не думала... Они... они никогда не любили меня. Ничем не показывали. Я верила, что не слишком-то они и огорчатся... ведь Валента умерла, а я бы из кожи вон лезла, но не сумела заменить её. Я думала, им будет проще оправиться вдвоём.

— Ты могла искренне верить в это, — тихо произнесла Диана. — И они могли закрыться от тебя в своей скорби по любимой старшей дочери... пусть так. Но Предел не прощает.

— Я... не понимала прежде, как это больно — терять своего ребёнка. Наделённого ли душой, разумом и волей, прожившего часть жизни, как Валента, но навсегда, навсегда восемнадцатилетняя... и никогда не станет ни на год старше. Или потерять прежде, чем твой ребёнок откроет глаза и произнесёт первое слово — и никогда не узнать, кем бы он стал, каким бы он стал... — Ниери склонила голову меж углом вздёрнутых плеч.

— Он был совсем-совсем как живой, только крошечный, такой крошечный... и я никак не могла его защитить, даже помешать забрать у меня... Я всё ещё просыпаюсь ночами от ощущения, будто забыла положить его в колыбель, оставила на своей груди, и боюсь, боюсь во сне, что причиню ему вред... двинусь неловко, ведь он такой хрупкий... и просыпаюсь, а на груди тёплая тяжесть. А ведь он под плитой в герцогской усыпальнице. Герцог Нолан... он был так добр, он сказал, что ему не одиноко будет там, под защитой отцовых предков.

Ниери всё же заплакала, беззвучными слезами.

— А седмицу назад... Была только кровь, много-много крови. Даже странно, что столько вытекло, и ещё что-то ведь осталось... и горничная унесла эту окровавленную ткань. А у меня чувство, будто внутри дыра. Даже учёный лекарь не мог ответить, сказал, что невозможно судить по такому сроку... но я знаю: у меня была дочь. Сын и дочь. Где они теперь, мои дети?

— Я не знаю на это ответа, Ниери. Но знаю другое. Пока ты не попытаешься исправить прошлое, будущее не родится. Ты будешь расплачиваться им снова и снова.

— Что, если я не смогу? Если этого уже не исправить?

— Не знаю, — честно ответила Диана. — Но другого выбора у тебя нет.

***

Герцог Нолан поверил невестке как-то сразу и полностью. Может, слышал прежде о зыбком даре герцогини Ариаты и ей подобных. Может, Ниери была так убедительна, что невозможно было ей не поверить. И, коль скоро для того чтобы у герцога Хетани появились внуки, нужно разыскать родителей его худородной невестки, которых та не видела с порога отрочества, — что ж, так тому и быть.

В гористых лесах Хетани не осталось ни единого зелёного пятнышка. Охра, ржа, чернение на тусклой меди. Каменистые холмы облило старой кровью. Небо сделалось как холодный горький дым, и разметавший этот дым ветер сеял редкую снежную крупу.

Мэтр Грайлин доглодал замковую библиотеку и уехал, увозя с собою выписки и телларионцев. Диана настойчиво отсылала и Иленгара с Йолль, но устала биться в стену их сопротивления и отступилась.

Йолль, хоть и вздыхавшая по мужу, с которым едва успела сплясать на празднике урожая и тотчас же рассталась на два с половиной месяца, восприняла намерение отослать её как смертельное оскорбление.

— Йолль, милая, герцог Нолан даст мне хоть десяток горничных, чтобы они застёгивали и расстёгивали мне платье, а со всем прочим я уж как-нибудь справлюсь, — убеждала Диана, но куда там.

Щёки бывшей чёрной невесты начинали темнеть, точно натёртые буряком, чахлая грудь воинственно вздымалась.

— "Как-нибудь" — куда ж это годно? И к чему десяток здешних свистелок, когда я одна со всем справлюсь? И куда это годно, чтоб леди оставалась без горничной? Да никуда не годно!

— А как же твой муж? — утомившись от этих "годно — не годно", выложила козырную карту Диана. — Ведь он со свадьбы тебя ждёт.

Личико Йолль на секунду затуманилось. Но сомнение вскоре сменилось решительной миной.

— Подождёт, — отрезала жестокосердная супруга и торжествующе уселась на сундуке, точно готовясь с честью отражать нашествие десятка "здешних свистелок", борющихся за право застёгивать платье приезжей герцогине.

Илле был немногословен.

— Я остаюсь, — тихо промолвил он.

С недавних пор Иленгар избегал встречаться взглядом со своей госпожой-подопечной. И, пожалуй, было проще выслать Йолль в сундуке с платьями, чем поколебать ведьмака в его намерении.

Диана вздохнула про себя и, чуть подобрав юбки, направилась обратно через двор от складских пристроек, где Илле упражнялся с оружием, один в отсутствие Трея.

***