— Оставь эти пустые терзания, — ровным голосом откликнулся Трей. — Ты бы не приехала, и она задохнулась бы в своей скорлупе. Этот ребёнок всё равно бы не увидел свет. И лекарь высказался однозначно. Ниери не допускала его до осмотра... с тех пор. Но он твёрдо уверен, что дитя не могло выжить в теле истощённой и душевно угнетённой... так он выразился... матери. Исход был необратим, и падение лишь приблизило его. Так что если кто и виноват, то только я.
— Ты?.. Помилуйте боги, в чём ты можешь быть виновен?
Но он видел единственно себя причиной несчастья Ниери и не принимал сострадания.
— Она так тяжело переживала потерю, — заговорил Трей, и Диана ощутила, как своё собственное, его глубокое смятение. — Говорила, что ей необходимо заполнить эту пустоту... Что я могу дать ей то, что её утешит. А я, хоть и видел её уязвимость, я просто не понимал, что мне делать.
Диана подошла к нему и, взяв за руки, подвела к скамье. Они оба сели, и Диана, склонившись к Трею, положила руку на его вскинутое окаменелое плечо.
— Не кори себя, прошу... — Ничем не объяснимое родство прошивало их насквозь. После того, как вы встретились с нею — чудо, как иначе Ниери могла воспринимать это? она верила, что это лишь первое звено в сверкающей цепи чудес. Но вышло иначе, и за чудом тотчас последовал удар. И она раз навсегда разуверилась в ведущей её судьбе, будто не станет ничего, кроме расплаты за единственный дар...
— И она рассказала тебе это?
— Нет... Она не понимает этого даже для себя самой. Но я могу слышать её, ведь она сейчас беззащитна, как младенец, и, как у младенца же, её мысли неоформлены. Они на поверхности, но их сложно разобрать. — Диана покачала головой, с грустью глядя на друга. — Она не знала о... втором разе. В ней нет боли от потери ребёнка, потому что в этот раз она не знала, что теряет. Но она утратила последнюю веру. Она закрыла от себя своё будущее, потому что оно наказывает её. — Диана помедлила, едва заметно дотрагиваясь до воздуха пальцами, словно подбирая нужную нить. — И в этом действительно есть некая правда.
— Наказывает... её? Помилуй, в чём она может быть повинна!
Диана качнула склонённой головой. Её напрягшиеся было плечи опали.
— Не знаю... Я не знаю, Трей. Я говорю о том, что вижу, но вижу я не всё. В моих способностях совсем немного пользы.
Трей легко пожал её пальцы.
— Ты уже помогла, рассказав об этом, сестрёнка.
Но Диана, печально улыбнувшись, не приняла дар его признательности.
— Нет, братец. Помогу, если сумею дознаться до сути.
Вошёл, медленно, держа за скобу, притворяя за собою дверь, герцог Нолан. Взглянул на сидящих бок о бок сына и гостью и прошёл к столику на высокой ножке. Повернувшись спиной, налил себе из кувшина с откидной крышечкой и медленно выпил.
Глядя в прямую отцову спину, Трей поднялся.
— Говори, — глухо повелел тот, из-за плеча устремляя на сына тяжёлый взгляд.
— Я запоздал с одним поступком, герцог. Вам ведомо, с каким.
Нолан поворачивал перед глазами тяжёлый кубок, словно оценщик, изучающий, как зажигаются от свеч разноцветные блики, как гранаты и смарагды сменяются оправой золота, литым, узорным. Наконец, он заговорил, и прозвучали совсем не те слова, что стоило бы ожидать от герцога Хетани.
— Подумай, прежде чем связать себя с женщиной, которая, возможно, никогда не даст тебе детей.
Герцога Нолана не в чем было упрекнуть. Он был участлив к Ниери, он принял её как избранницу сына.
Он имел полное право на эти слова.
— Я думал, отец, — и в этом сокровенном обращении обращении отразилась и близость, которую Трей ощутил, и ответственность, что сознавал. — Думал достаточно. Я не могу предать ни её, ни себя.
Нолан сделал несколько неспешных шагов к сыну и, встав ровно напротив, поднял правую руку, унизанную перстнями, и сжал плечо Трея. Диана, невидимый и безгласный зритель, видела их: вровень ростом, с одним разворотом плеч и посадкой головы.
— Это твоё решение и твоя ответственность.
— Благодарю, отец.
***
На третий день призванный из храма жрец Анолис в домовом святилище герцогов Хетани сочетал Трея и Ниери браком. В укромном святилище присутствовали немногие: помимо жреца, законника и новобрачных — герцог Нолан, немногословный и торжественный в официальном наряде, с вышитыми соколами Хетани на багряном бархате упланда, с уложенной поверх герцогской цепью. Также прибыли представители самых знатных местных родов, потомки завоёванных герцогов с поглощённых Хетанью земель, ныне лендлорды герцога Нолага.
Диана и Иленгар исполняли роль свидетелей вершимого союза, стоя на церемонии за женихом и невестой. Илле держал обнажённый меч, знаменующий готовность отразить обращённое против новобрачных зло. В руках у Дианы были свеча и зеркало — символы чистоты и искренности заключавшегося ныне брака. В это время разосланные герольды на всех крупных площадях и у храмов всего края объявляли о свадьбе сына герцога.
Когда нужые слова были произнесены и жрец послал молодым благословение своей богини, Трей расстегнул плащ и накрыл Ниери полой, показывая, что принимает эту женщину под свою защиту.