Оборудование для опыления сухими веществами продолжало оставаться неработоспособным. Руководство полтавского и воронежского отрядов еще до получения самолетов заранее заключило множество договоров на обработку полей сухими веществами и в итоге попало в глупое положение. Продолжалось зависание химикатов в баках и их отложение в каналах пиевмотракта. Очищать их было возможно лишь при демонтаже, поскольку предназначенный для этого инструмент оказался непригодным. Ложементы химбаков оказались пенопластовыми, были закреплены на клее и отваливались при демонтаже. Из- за просыпания рабочих веществ заедали замки на их крышках. Через 15-20 часов работы сухими химикатами начинали корродировать масленки створок дозатора. Левый и правый дозаторы не включались одновременно, и для их регулировки давление в гидросистеме приходилось стравливать до нуля. Всего же в 1977-1978 годах по СХА М-15 было выявлено 46 недостатков. В отчетах отмечалось, что большинство агрегатов СХА не отрабатывает ресурса.
Случалось, что химикаты сразу по прибытии вагонов шли в дело буквально с колес, перекочевывая в химбаки в тот же лень, н это был самый оптимальный вариант, хотя он мог привести к ожиданию, простою и соответствующим санкциям. Но чаще всего при работе сухие вещества грузили из буртов – больших куч, нередко лежавших в ожидании своего часа месяцами, а у самых запасливых хозяйственников – и годами. Для начала они разгребались бульдозерами, глыбы разбивались кувалдами или гусеницами тракторов, после чего начиналась погрузка – механизированная (если было чем грузить) или приводящая к простоям ручная. И тут перед эксплуатантами встала проблема, которая не могла присниться разработчикам и в страшном сне. Вместе с химикатами в химбаках стали попадаться целые и битые кирпичи, обрезки досок, а однажды там оказалась головка блока цилиндров с автомобильного мотора. Каждый такой «гостинец» становился, что называется, «поперек горла» пневмотракту (на Ан-2 с его гравитационной системой это бывало реже), и приходилось возвращаться. Если пилот вовремя не обнаруживал, что опыление идет только с одной стороны, то вскоре самолет начинало кренить в сторон)' более полного химбака.
Помимо попаданий в химбаки инородных предметов была и еще одна проблема. На М-15 применялась аэрация путем отбора воздуха от последней ступени компрессора. Система оказалась чувствительной к консистенции сухих химикатов, и при повышенной комковатости пневмотракт забивался. В результате приходилось перед загрузкой сухих химикатов пропускать их через дробилки. Однако это решение было уместно не всегда: селитра, например, после дробилки превращалась в кашу, не подлежавшую загрузке в самолет. С большими затратами времени ее приходилось просеивать через кроватную сетку. Приспособление по аналогии с легендарным «компасом Кагановича» получило прозвище «сито Салова» в честь неоднократно бывавшего в Майкопе представителя МАП. Кроме того, селитра при температуре +70°С (а в условиях лета в металлической емкости бывало и жарче) спекалась и часть ее оставалась в баке. Это же бывало и в сырую погоду.
Советская сторона не раз указывала польской на это положение, прося изменить конструкцию, но каждый раз разработчики отмахивались от эксплуатантов. Однако в 1979 году, когда в Майкоп прибыл заместитель министра машиностроения ПНР в сопровождении заместителя министра гражданской авиации СССР И.С. Разумовского, ему лично пришлось увидеть это. Для показа гостю избрали поле в одном из колхозов. После беседы министра с летчиком машина поднялась в воздух. И тут из одного из баков груз высыпаться отказался: опять попал посторонний предмет. Дожидаться, пока самолет сядет, польский гость не стал…