Мир Авиации 2003 02

Спустя какое-то время КП потерял их из виду, но вскоре бдительная немецкая полиция оповестила советскую военную комендатуру, что в районе Магдебурга в поле горит самолет, и вокруг бегают два летчика. Ну, раз бегают, уже хорошо. Когда Ми-8 привез их в родной полк, на слегка побитых кислородными масками лицах застыло выражение: «Ё-моё, что же это я наделал?» Оказывается, они катапультировались из штопорящего самолета с высоты около 100 метров. Сразу была выдвинута версия отказа матчасти и продержалась она до самого утра. Замполит полка, давно мечтавший расправиться с инженерным отделом, твердо настаивал на том, что самолет был просто недозаправлен… А утром над местом аварии светило ласковое солнце, в легкой дымке угадывались контуры симпатичных поселков, поля густо покрывали ярко-изумрудные побеги озимых… Картину портила только небольшая груда горелого металла на пригорке и оцепление из озябших бойцов вокруг нее. Самолет, как часто бывает при штопоре, лег на землю плашмя (даже копать ничего не надо было) и сгорел почти дотла, но контрольно-записывающая аппаратура сохранилась хорошо.

Самым большим сюрпризом для пилотов оказалось наличие на спарках магнитофона МС-61, который на металлическую проволочку тщательно записывал радиообмен и внутренние переговоры экипажа с момента включения электропитания. Эту-то запись и поставили прослушать Командующему, когда он прилетел разбираться в причинах летного происшествия (приводится в сокращении и без позывных):

Первый вылет, проход над полосой для подтверждения простых метеоусловий:

Бокал: Прошли ближний. Хиль, ты полосу видишь ?

Хилькевич: Не-а…

РП: Доложите видимость на посадочном курсе.

Хилькевич: Видимость на посадочном три километра!

РП: Разрешаю в зону.

Хилькевич: Ишь, разрешил…

Бокал: Ага…

Приступили в зоне к облету СОУА:

Хилькевич: Следи за углом.

Бокал: 18,19, 20, 21, 22…

Хилькевич: Понял ?

Бокал: Ага…

Хилькевич: Ну, давай.

Бокал: Упирается, б…!

Хилькевич: А ты ее к пупу!

Бокал: 24 градуса! Вместе давай!

Хилькевич: Давай!

Бокал: Хиль, мы уже парашютируем!

Хилькевич: Ага…

(слышно дружное кряхтенье)

На этом месте Командующий воздушной армией генерал В.Корочкин махнул рукой: «Да тут они и должны были разбиться!». Дальше даже слушать не стал. А запись второго вылета после похожих манипуляций с самолетом завершалась бодрым возгласом Бокала: «Хиль, выходим!» (это и была команда на катапультирование).

Следующим запоздалым открытием для пилотов (после существования коварного магнитофона) было то, что СОУА не исключает попадания самолета в штопор и уж тем более из него не выводит.

Поскольку эта авария была в полку уже третьей за какие-то полгода, то для ее расследования прибыла комиссия Главной инспекции по безопасности полетов во главе с грозным маршалом авиации И.И.Пстыго. В итоге обоих пилотов отстранили от летной работы и назначили руководителями полетов. Хилькевич отправился в Альтес-Лагерь, а Бокал остался в Цербсте и впоследствии заменился в любимый им Тирасполь. Также сменили заместителя командира по ИАС п/п-ка Дидика В.М. (перевели инженером дивизии по СД), а замполит возбудил персональные дела по партийной линии на инженеров по СД и АО, заодно досталось и многим другим…

Летом 1980 года тоже в конце июня после прохода над аэродромом звена третьей эскадрильи ведущий дал команду «Максимал!» для набора высоты, и второй ведомый ст.л-т Владимир Новиков тут же куда-то пропал. Ни его самолета №04, ни купола парашюта никто из грех оставшихся в строю не видел, и немного покружив над районом, по команде РП они пошли на посадку. А молодой пилот выпуска 1978 года катапультировался благополучно, о чем товарищи из немецкой полиции вскоре сообщили по телефону в советскую комендатуру, был подобран вертолетом ПСС, доставлен в полк и рассказал, что с увеличением оборотов двигателя самолет внезапно закувыркался и стал совершенно неуправляемым, о чем он доложил по радио и потянул ручки катапульты, уже находясь в положении «кабиной вниз». Заместителя командира дивизии по ИАС (СД-шника, естественно) тут же осенило, что раз никто не услышал последнего доклада летчика, то причина аварии обязательно должна заключаться в отказе радиосвязи. Эта версия сразу была принята в качестве рабочей.