Мир Авиации 1995 01

«И попал я в такое положение: из армии уволили, а из городка не выгнали. Квартиру сдать пришлось, переселился в закуток под лестницей. Работы найти не могу. Совершенно случайно встретил на улице своего техника Филиппова; его только что комиссаром эскадрильи назначили. Рассказал ему все. «Ну, пойдем ко мне, чайку попьем». Накормил он меня и дал 50 рублей. А на следующий день его арестовали, и заодно – комбрига Фалалеева и комэска. Оказалось: пока мы сидели, чай пили, кто-то в доме напротив на пожарную лестницу залез и в окно за нами подсматривал. И все сообщил: и что ели, и что пили, и даже какими купюрами деньги мне давали». С того времени, лишенный всяческой помощи, сменил Виталий много мест работы Был и грузчиком, и техником на Смоленском пивзаводе. Однажды помогло давнее «знакомство» с Л Кагановичем когда-то молодого выпускника железнодорожного училища представляли наркому путей сообщения как отличника учебы. По указанию Кагановича Виталий Гордиловский был принят на работу в управление Западной железной дороги, где работал в отделе путевого и вагонного хозяйства Но не оставлял надежд вернуться в авиацию, писал письма во все возможные инстанции.

«Я в городке стал знаменитостью Все знали, что ко мне правительственные письма приходят. В письмах тех было написано возвращение в вооруженные силы не представляется возможным Но почтальон-то не видел, что в письмах было написано.»

И вот в августе 1940 года В А Гордиловскому в его «комнату» под лестницей пришло очередное послание. Вскрыв конверт, Виталий обнаружил там предписание, направлявшее его в г. Могилев в распоряжение командира 125-го скоростного бомбардировочного полка.

После прибытия к месту службы В А Гордиловскому было возвращено офицерское звание. Для восстановления летных навыков его откомандировали в г.Иваново, в летный центр, где к его приезду собралось уже много таких же как и он реабилитированных летчиков В Иваново В А Гордиловский познакомился с летчиком С. А. Ульяновским, также репрессированным в 1937 году и работавшим до реабилитации в ГВФ, на аэрофотосъемке трассы БАМа. После окончания учебы им пришлось расстаться. Как оказалось – ненадолго.

Руководящий состав 15 Гв АП ДД (С.А.Ульяновский – четвертый слева. В.А.Гордиловский – пятый слева)

* * *

«22 июня 1941 года в полку долго не отдавали приказ на боевой вылет все ждали какого-то дополнительного подтверждения. Три раза вешали бомбы и три раза снимали Думали – может опять учения? До этого у нас были проверки системы ПВО Минска и Смоленска Наконец,, ell часов взлетели всем составом полка и взяли курс на Запад Подлетаем к Минску, а он горит уже».

Отбомбились по аэродрому немцев в Сувалках. А затем – перебазирование. «А у нас на аэродроме пять «пешек» стоят, и никто не умеет на них летать. Нашлись смельчаки – с грехом пополам подняли их в воздух, три из них потом разбили при посадке».

Превосходство немцев в воздухе было подавляющим. СБ 125-го полка летали без истребительного прикрытия и ежедневно несли потери. «28 июня при подходе к цели зенитки выбили мне правый мотор, я уже не мог удерживаться в строю, пропустил ведомых вперед, а сам начал отставать и остался один. Когда отходил от цели, появилась четверка «Мессершмиттов». Стрелок начал отбиваться. Вдруг три истребителя развернулись и ушли – не знаю, почему, может, горючее у них кончалось. А один остался и начал нас лупить. Зашел сперва спереди сверху, потом – снизу. Потом встал рядом, крыло к крылу, так близко, что я даже морду летчика увидел. И он мне показывает пальцем давай, мол. прыгай. Я ему соответствующим знаком показываю нет. Тогда он разворачивается, заходит сзади, бьет, и я замечаю, что стрелка перестал слышать. И «Мессершмитт» начинает атаковать нас уже безнаказанно. Очереди бьют по бронеспинке – аж зубы стучат. После атаки он стал проходить под нами – штурман отдал до отказа вниз стрелковую установку и выпустил очередь «Мессер» ушел. Я у поврежденного двигателя выключаю зажигание и тяну к аэродрому. И только к нему подходим – вижу прямо у нас на пути высотка, а на ней стоит тригонометрический знак, и никакой возможности нет его перескочить. Я тогда запускаю поврежденный мотор, мы этот знак перепрыгнули – и шлепнулись на брюхо. Я вываливаюсь за борт, штурман через свой люк вылезает. На моторах масло дымится, весь фюзеляж в пробоинах – около трехсот штук их потом насчитали, и не загорелись ведь! Подходим к стрелку, а он весь изрешеченный. Мне после этого вылета морда того немца часто снилась».