Мио, мой Мио!

– Ищите, ищите по всему Мёртвому лесу! – кричали стражники рыцаря Като. – Рыцарь Като приказал схватить врага. Здесь его нет. Продолжайте поиски. Ищите везде и всюду!

Они сели на своих чёрных коней и ускакали прочь. Мы были спасены. Нас спасла земляная пещера. Но почему? Возможно, даже земля ненавидела рыцаря Като и охотно помогала тому, кто должен был сразиться с ним. Может, в давние времена мягкая зелёная травка росла на этой теперь бесплодной, иссохшей земле. Видимо, злоба рыцаря Като иссушила и сделала мёртвой эту землю. Я подумал, что земля никогда не простит того, кто уничтожил её мягкую зелёную траву, которая когда-то росла в этих краях. Вот почему земля защитила того, кто явился, чтобы сразиться с рыцарем Като.

– Спасибо тебе, добрая земля, – сказал я.

Но земля мне не ответила. Она промолчала. Однако пещера тут же исчезла.

А мы всё шли и шли. И вот наконец мы вышли из леса. Перед нами стеной высились горы и скалы. Но что это? Это были те же самые горы, что окружают Мёртвое озеро! Мы вернулись туда, откуда начали свой путь. Нас обоих охватило отчаяние. Всё напрасно! Никогда нам не разыскать Кузнеца, кующего мечи… Вот и лачужка Эно, маленькая, старенькая, жалкая. Она прижалась к горе, чтобы совсем не развалиться.

К чёрной как уголь горе…

– Это самая чёрная гора на свете, – произнёс Юм-Юм и тут же удивился: – Самая чёрная гора на свете? Но ведь в ней и должна быть пещера Кузнеца, кующего мечи. Самая глубокая пещера в самой чёрной горе. Так сказал Эно.

– О Юм-Юм, вот увидишь… – начал было я и тут же осёкся.

Из Мёртвого леса на нас двигалось целое войско: и пехота, и конники. Они заметили нас и заорали хриплыми, страшными голосами:

– Враг! Хватайте врага! Рыцарь Като приказал схватить врага!

Мы стояли с Юм-Юмом, прижавшись к горе, и с ужасом смотрели на приближающееся чёрное войско. Да, конечно, всё пропало. Не придётся мне сразиться с рыцарем Като. Мне захотелось упасть на землю и заплакать. Следующей ночью Эно услышит над озером жалобный птичий крик, и этот крик будет самый жалобный, самый горестный из всех, что звучали над озером прежде. И Эно встанет у окошка и тихонько проговорит:

– Над Мёртвым озером летает принц Мио.

Самая глубокая пещера в самой чёрной горе

Но тут опять сотворилось чудо. Каменная гора, к которой мы с Юм-Юмом в страхе приникли, расступилась, и мы, сами не поняв, как это произошло, вмиг оказались внутри. Мы никак не могли прийти в себя и дрожали, словно ягнята, к которым подкрадывается волк.

А бояться-то было уже нечего. Мы находились внутри горы, а наш враг – снаружи. Гора, пропустив нас, сомкнулась за нами, и чёрные стражники рыцаря Като не могли войти следом. Не могли никак нас схватить, но до нас доносились их бешеные крики:

– Ищите! Ищите! Враг здесь, рядом с нами! Он исчез, но вы ищите, ищите везде и всюду!

– Вот-вот, поищите-поищите, – сказал я. – Вряд ли вы нас теперь где-нибудь обнаружите.

О, как мы радовались! Мы принялись громко смеяться, но тут я вспомнил о Мирамис. И смех мой тут же оборвался.

Оглядевшись, мы поняли, что находимся в глубокой пещере. Было темно. Но не так темно, как снаружи. Откуда-то, только непонятно откуда, лился слабый свет. Из пещеры в разные стороны расходилось множество тёмных проходов – тоннелей, уводивших в глубь горы. Нам вспомнилось, как Эно сказал: «Кузнец, кующий мечи, живёт в самой глубокой пещере самой чёрной на свете горы».

Возможно, один из этих тёмных проходов и ведёт к нему. Но который из них? Неизвестно. Видно, немало нам ещё придётся бродить, пока мы его отыщем.

– Во всяком случае, мы находимся внутри самой чёрной горы на свете, – заметил Юм-Юм.

– Это так, – согласился я. – А вот выберемся ли мы отсюда хоть когда-нибудь?

Тут действительно легко было заблудиться. Такое иногда снится в кошмарном сне: идёшь-идёшь по тёмным коридорам, а выхода найти не можешь.

Мы взялись за руки и двинулись по одному из проходов в глубь горы. Мы чувствовали себя такими маленькими, такими потерянными, а перед нами лежал такой неблизкий и такой неизведанный путь к самой глубокой пещере в самой чёрной горе.

– Ох, хоть бы тут не было так жутко, – сказал Юм-Юм. – Хоть бы в проходе не было так темно, а мы не были бы такие маленькие, одни-одинёшеньки и безо всякой защиты.

Мы шли и шли. Проходы в горе всё время разделялись, разветвлялись. В разные стороны раскинулись перед нами тоннели и проходы. И было в них темным-темно.

Время от времени возникал слабый свет, так что метра на два можно было видеть, но потом свет исчезал, и ничего уже нельзя было разглядеть.

Иногда проход в горе бывал так низок, что приходилось сгибаться в три погибели, а порой так высок, точно над нами высились церковные своды. Стены дышали влагой, было промозгло и зябко. Мы плотнее завернулись в наши плащи, чтобы не дрожать от холода.

– Может, мы никогда и не найдём самую глубокую пещеру, где живёт Кузнец, кующий мечи, – печально заметил Юм-Юм.

Нам хотелось есть, и мы поели немного хлеба, утоляющего голод, совсем чуточку. Кто знает, на сколько ещё нам его должно хватить.