Минуемое

Студия оказалась в целом обычной квартирой с некоторыми особенностями. Подруги позвали кого-то по имени и предположили, что этот кто-то находится в туалете, который был прямо напротив входной двери. Мы стали раздеваться; пол в студии был немного грязным, поэтому мне выдали резиновые тапки. Только разуваясь, я обратил внимание на ботинки подруг, они были примерно как у тех канувших в реку времени задорных молодых парней, которые появлялись на свет с пылкой мечтой сделать его немного чище. Мои летне-весенние кроссовки смотрелись на общем фоне весьма странно, с явным намеком на то, что я живу слишком долго.

Раздевшись, мы вошли в длинную просторную комнату. В самой середине стоял длинный стол, собранный из двух коротких, на нем лежал чей-то ноутбук и еще какие-то малозначительные вещи; на одной стене висела белая доска, какие в прогрессивных учебных заведениях однажды стали вешать вместо коричневых, другую стену украшали полки с солидным количеством книг, большинство авторов и названий оказались мне не знакомы. Справа и слева от дверного косяка висели плакаты, украшенные большим количеством зеленого цвета и какими-то мирными то ли слоганами, то ли лозунгами; подруги объяснили мне, что студия была офисом волонтерской природоохранной организации, членами которой они сами являлись. В углу студии была кухонная панель с раковиной и шкафы с посудой. Стол стоял напротив дивана, заблаговременно трансформировавшегося к нашему приходу в кровать. Мы с подругой, наконец снявшей шапку со шнурками, сели с одной стороны стола, юная жрица смерти — с другой. Я понял, что здесь всегда было примерно так же уютно.

Неожиданно до нас донесся шум спущенной воды, и из туалета показалась новая подруга, присутствие которой предположили при входе первые две. Новая подруга носила очки и напоминала героя какого-то мультфильма. Нас познакомили; подруга в очках улыбнулась мне и стала набирать в чайник воду. Подруги принялись рассказывать друг другу о том, как прошел день. Слушая подруг и глядя по сторонам в поиске неизведанного, я увидел зеркало недалеко от дверного проема и убедился, что могу рассмотреть в нем себя полностью даже не вставая со стула. Новости минувшего дня кончились, и наша беседа стала куда увлекательнее — подруга в очках принялась испытывать нас разными загадками, проверяя широту нашего кругозора. Я вспомнил, как стоял на лестнице в ожидании легкого вопроса — только теперь волноваться было уже не из-за чего.

Зазвонил телефон; юная жрица смерти сказала, что скоро вернется, и вышла на лестничную площадку. Уже снявшая шапку со шнурками подруга в порезанных штанах забралась на стул с ногами; я обратил внимание на черные пластмассовые кольца, вдетые в непредусмотренные природой аккуратные отверстия в ее ушах. Подруга в порезанных штанах сказала, что ей нравится быть немного странной, я понимающе кивнул ей. Подруга в очках сообщила, что собирается рассказать тюремный анекдот, продолжавший уже заданную ее загадками тематику. Я попросил ее подождать возвращения юной жрицы смерти, чтобы послушали сразу все. Подруга в очках согласилась. Сев во главе стола, она разложила перед собой какое-то наполовину черное полотно и нитки с иголками. Я еще раз осмотрел полки с книгами, чистую белую доску, природоохранные плакаты. Я не подозревал, что все это могло ютиться прямо здесь, среди улиц, по которым я ходил каждый день, в месте, где вообще никогда ничего не было.

Юная жрица смерти скоро вернулась, весело сверкая нарисованными вокруг глаз звездами. Подруга в очках оживилась, вспомнив про отложенный по моей воле анекдот. Анекдот оказался забавным; переглянувшись с юной жрицей смерти, я сказал, что попросил подождать ее прибытия, чтобы мы послушали все вместе. Она польщенно улыбнулась и призналась, что ее очень трогает, когда кто-то просит всех подождать ради нее одной. В студии было совсем не холодно; я аккуратно стащил с себя толстовку, заблаговременно убедившись, что края футболки засунуты глубоко в джинсы. Подруги развеселились, наблюдая за моими ухищрениями, но вряд ли поняли, что я что-то от них скрывал.