Минуемое

Голос в трубке ненадолго замолчал, вместо него из телефона раздавались какие-то хрустящие звуки, как будто там кто-то проводил проверку качества хрупких строительных материалов и браковал все без разбора. Потом голос в трубке вернулся. Человек в свитере приложил растопыренную ладонь к затылку, будто в попытке остановить побег особенно нужных ему сейчас мыслей. Голос в трубке говорил дольше, чем в первые два раза. Дослушав, человек в свитере на мгновение замер, а потом медленно поднялся. Глядя в его распрямляющуюся спину, я отстраненно думал о вселенной, невзначай приютившейся у него на плечах.

Выпрямившись, человек в свитере ответил, что они решили испытать препараты, хранившиеся в глубине шкафа в маленьком тесном ларце. Я понял, что речь шла о тех самых препаратах, которые я уже успешно испытал.

Голос ответил не сразу. В этот раз ничего не хрустело, мне всего лишь казалось, что на том конце кто-то водил краем остро заточенного лезвия по чему-то теплому и беззащитному. Потом голос заговорил опять. Слушая, человек в свитере вновь стал чесать затылок, то самой ладонью, то сразу всеми пятью ногтями.

Когда голос замолчал, человек в свитере ответил, что я съел значительную часть хранившихся в ларце препаратов, а они не успели ничего с этим поделать. Тон, каким человек в свитере рассказывал все это молчащему голосу в трубке, подсказал мне, что до этого телефонного разговора все случившееся представлялось человеку в свитере не таким уж серьезным — как будто в душе он был мной, идущим по улице с банкой энергетического напитка, а теперь ему объясняли, что он должен быть человеком с худым изнуренным лицом, в черных брюках и сером свитере.

Голос молчал недолго, потом о чем-то снова спросил. Человек в свитере некоторое время судорожно сжимал свой затылок будто в надежде расколоть его, а потом истерично запричитал о том, что препараты в ларце на самом деле не обычные таблетки, а какая-то еба́ная хуйня, из-за которой у всех присутствующих без исключения случилась массовая галлюцинация весьма пространного толка.

Голос помолчал немного и опять заговорил. Человек в свитере внимательно слушал, и что-то в его облике неотвратимо менялось, как на записи в обратной перемотке. Дослушав, он ничего не ответил и так и застыл с маленьким черным аппаратом у уха. Потом убрал телефон в карман и повернулся ко мне.

Когда мы посмотрели друг другу в глаза, я сразу понял, что ничего не было. Не было ни ногтей, скребущих затылок, ни ладони, исступленно хватающей шею, ни согнутых колен, ни истеричной интонации, ни душного молчания. Даже самого звонка и того тоже не было. Человек в свитере смотрел на меня точно так же, как и в то мгновение, когда меня втолкнули на заднее сиденье черной машины с непроницаемыми окнами, или как в тот момент, когда меня посадили за стол, на котором ничего не было, кроме бесчисленных несуществующих на первый взгляд царапин. Было только то, чего он хотел или, по крайней мере, то, что он считал допустимым.

Человек в свитере подошел ко мне и взглянул на меня сверху вниз. Я все еще сидел на полу, придавив ногу тазовой костью. Было неуютно, но я стойко терпел. Ассистенты стояли напротив, молча выжидая, их лица также подтверждали, что они не помнили ничего лишнего и неинтересного.

— Смотри, — обратился ко мне человек в свитере. — Переживать не надо, спрашивать тебя все равно не о чем. Ты доедаешь все остальные препараты из этой табакерки, и мы в расчете. Справишься дозы за две еще.

Я с сомнением заглянул в самую глубину глаз человека в свитере, но зря. В его глазах не было ни глубины, ни мели. В моих наверняка все было совсем иначе. Я понял, что все здесь по-прежнему было серьезно, и все сказанное здесь вслух весило не меньше, чем значило. Откуда-то снаружи донесся отдаленный шум — что-то куда-то ехало, может даже в сторону кабинета с зарешеченным окном.

— А не боитесь? — спросил я, вовсе не ожидая, что человек в свитере опомнится и передумает. Просто хотелось, чтобы наша беседа выглядела хотя бы чуть-чуть естественно.

Человек в свитере не ответил и повернулся к ассистентам. Бритый подошел ближе. Низкий с темными волосами взял со стола ларец и принес его человеку в свитере. Сердце в груди застучало резко, стреляя кривыми зыбкими волнами во все клетки моего организма.

Перед глазами вдруг что-то мелькнуло и исчезло. Я сразу понял, что это было.

Две галочки темно-серого цвета, с помощью которых малоодаренные авторы пейзажей изображают летящих чаек, только крылья были совершенно прямыми. Одна была вложена в другую, как будто сильная чайка закрывала слабую от порывов сурового морского шторма.

Человек в свитере раскрыл шкатулку. Сердце поднялось выше, затруднив дыхание, но зато приятно нагрев голову очередной пульсирующей волной.

Бритый ассистент вдруг подал голос.

— А может, ну его, сольем лучше в канализ…

— Ебальник завали, хуйло, — коротко и внятно приказал человек в свитере, и встревоженный ассистент сразу замолк.