Минуемое

В конце зала замерли три человеческие фигуры. Мартин стоял спиной к Джейсону, в нескольких шагах перед ним распластался Миллер; Миллер лежал лицом вниз, спрятав левую руку под живот и вытянув вперед правую. Присмотревшись, Джейсон понял, что Миллер сжимал вытянутой правой рукой нижнюю челюсть Шепарда, тоже лежавшего на полу лицом вниз; растянувшихся на полу головами друг к другу противников разделило немалое расстояние, поэтому нижней челюсти Шепарда пришлось отделиться от его тела, чтобы Миллер мог за нее держаться. Автомат лежал на полу между ними, безразлично уставившись остывшим стволом куда-то в сторону. Джейсону показалось, что он оглох и мир из-за этого потерял привычный объем, став плоской картонкой. Потом Мартин шагнул к Миллеру, и Джейсон все же расслышал прикосновение его подошвы к холодному полу. Миллер, очевидно, ничего не услышал; Мартин подошел ближе. Опустившись на колени, Мартин осторожно протянул руку и коснулся плеча Миллера, но Миллер ничем не ответил и в этот раз. Джейсон снова посмотрел на роженицу — она лежала, уронив голову мимо плеча и уже никуда не глядя. Щедро обагренный неистовой краской живот так и остался набухшим. Джейсон отвернулся от нее и отыскал старика, почти слившегося с полумраком. Тот, как и прежде, стоял на месте, его как будто снова ничего не интересовало. Джейсон не злился на него, он вообще не знал, какие чувства ему стоило испытывать после случившегося и особенно — из-за неслучившегося. Джейсон поднялся с колен и отступил от затихшего угла. Миллер лежал уже лицом вверх, рядом с ним скорчился Мартин, каски на его голове не было — он держал ее обеими руками, пряча в ней свое лицо. Джейсон остановился, решив не подходить ближе. Ему почему-то вдруг показалось странным, что оторванная челюсть Шепарда не пытается вернуться туда, откуда росла совсем недавно — Миллер ведь больше не держался за нее, теперь он просто лежал, глядя куда-то далеко вверх, сквозь потолок и все, что было за ним.

Джейсону вдруг померещилось какое-то мерцание в сгустившемся полумраке. Он потряс головой, но ничего не изменилось. Воздух будто преломился, породив слабые, но осязаемые миражи, как будто кто-то поднес плотно сжатый рот к бреши между стенами и тщательно выдавил во чрево притихшего дома все, что героически удерживал перед этим в отчаянно вибрирующих легких. Полумрак словно обрел былую силу, сгустившись, но при этом странным образом утратив целостность, делавшую его единым полотном. Джейсон взглянул на стену и не смог оценить расстояние до нее — она как будто то отъезжала, то пыталась вернуться на место, которое уже не могла отыскать. Джейсону почудилось едва заметное дыхание, омывшее ему лицо, он уже чувствовал это, причем совсем недавно.

За его спиной раздался надрывный отчаянный плач.

Джейсон резко развернулся, тревожно вгляделся в угол, казалось бы, замерший уже навсегда. Роженица все так же лежала, свесив голову в никуда, зияя багровой пустотой вместо правой груди. Но ее опухоль пропала.

Между широко разведенными бедрами в алой луже лежало нечто жалкое, почти бесформенное, но живое и отчаянно жаждущее продолжения.

Где-то в стороне стоял старик, замерший подобно изваянию. Джейсон не смотрел на него, но необъяснимым образом увидел, как его неподвижное лицо резко стало темнеть, словно впитывая сгущающуюся тьму, в которой крутились странные миражи.

Под тесной душной каской снова заклубился туман, из него внезапно вырывались слепящие картины и резали наотмашь, нанося новые извилины.

Плач стал тревожнее, и лицо старика, на которое Джейсон уже не мог посмотреть, даже если захотел бы, покрылось трещинами, будто лик выточенного из дерева божка, чьи почитатели давно растворились в минувших веках.

Где-то сзади кто-то, чье имя Джейсон уже не мог вспомнить, скорчился в позе блюющего выпускника рядом с неподвижным телом кого-то другого, тоже уже безымянного.

Где-то впереди отстраненно зияла выросшая на месте чего-то уже ненужного краснота, становясь зарождающейся вселенной.

Плач повторился, предвещая что-то взамен всего этого.

Тьма клубилась, растворяясь сама в себе.

Свет замерцал, когда я снова увидел его, причем на протяжении всего лишь одного мгновения я видел именно свет, а не омытое им пространство. Свет как будто успел подмигнуть мне, а потом вынужденно прилип ко всему, что было вокруг, делая все это объемным и осязаемым.

Вещи возвращались на свои места, освобождаясь из плена неясных теней и завихрений. Размытый пейзаж напротив меня стал стеной с придвинутыми к ней шкафами. Где-то сбоку мелькнула крышка перевернутого стола, совсем уж краем мозга я заметил зарешеченное окно. Лампа висела под потолком, самоотверженно держа в узде на мгновение потерявшую привычный облик действительность. Чувства мои были весьма непривычными, но я не переживал, понимая, что все уже нормально.