Милый Ханс, дорогой Пётр

– Оставь его в покое. Забудь. Он уехал, его нет. Он с ними порвал. Зачем копать? Был человек – и нет. И забудь.

– Не могу.

– Почему, почему?

– Память, – сказал Плюмбум.

– Может, тебе деньги нужны?

– Миллион.

Она взяла его за подбородок, повернула лицом к себе, желая достучаться, пробиться сквозь равнодушную усмешку.

– Ошибаешься, мальчик, ты ошибаешься! Он не жулик, который там миллионами, просто влип как последний дурак! Они его сначала незаметно втянули, а потом шантажировали, а он все равно порвал, только момент выждал… С бумагами уехал, отомстил!

– Что за бумаги?

– Какие-то там невыгодные для них бумаги, за которые ему много денег сулили, а он не отдал! Потому что он все равно честный человек, хоть и ошибся, может, замарал себя, но ты не смей под него копать, не смей!

Она это выкрикнула с ненавистью, внезапной, ошеломившей, видно, ее самое, и даже чуть его не ударила – был такой короткий жест, непонятный, яростный, – она тут же спрятала руку за спину.

Плюмбум не шелохнулся. Смотрел на Марию без выражения.

– Эти вот шмотки на тебе – Тарик или Банан? Или вместе они, а? Адрес! – вдруг прокричал он.

– Что?

– Адрес! Быстро! Его адрес! Давай!

– Нет!

– Где там в Симферополе? Адрес! Быстро! Все равно ты опять ля-ля! Проговорилась. Адрес!

Она тоже прокричала в ответ:

– Ни за что! Никогда! Нет!

Плюмбум успокоился, потерял интерес к разговору. Так же внезапно погас, как вспыхнул. Подняв с асфальта пузатый портфель, сказал:

– Забыла про фотоаппараты.

– Какие?

– Вот эти! – Он выразительно вытаращил глаза. И пошел, волоча портфель.

Пошел, и она пошла, с тревогой вглядываясь в лицо спутника. Хоть и доставал ей едва до плеча, но был исполнен достоинства. Приказал:

– Не ходи за мной, не ходи!

– Ну как… Как не ходить, если у тебя эти самые фотоаппараты? И ты единственный, кто его сфотографировал!

– В том-то и дело! – сказал Плюмбум.

– В чем?

– Если не я… Кто же вспомнит?

– Пойдешь в милицию?

Спросила и обомлела, услышав свой вопрос, простой и грубый в своей конкретности. И ответ вдруг стал ясен, хоть мальчик и молчал, но выразительней слов была его энергичная походка, все та же равнодушная усмешка на лице.

И тогда схватила его за руку, потянула в сторону, сбивая с пути, удерживая, а он вырывался.

– Мальчик, мальчик, не надо, я прошу тебя… Его же нет, он исчез, и ты забудь! Я уеду к нему и тоже исчезну, понимаешь? Ты же добрый мальчик! Я для тебя что угодно, только ты молчи и забудь…

– Адрес, – сказал Плюмбум.

– Нет, только не адрес. Что угодно! Я всё, всё для тебя!

Плюмбум перестал вырываться.

– Что угодно?

– Да. Только не копай под него.

– У меня много желаний, имей в виду.

– Ты говори, я исполню.

– Золотая рыбка? – усмехнулся Плюмбум и, поразмыслив, изрек: – Мороженое!

Второе желание у него возникло, когда было исполнено первое, в открытом кафе, где они с Марией сидели среди других посетителей.

Покончив с мороженым, Плюмбум сказал Марии:

– А теперь, пожалуйста, прокукарекай!

– Что? – она расслышала, но не поверила.

– Прокукарекай. Громко.

– Глупости.

Посетителей в кафе было немного, но они были.

– Давай! – сказал Плюмбум.

Мария пожала плечами. Она и хотела, но никак не могла себя побороть. Потом все же собралась с духом и прокукарекала.

– Ну вот, сразу видно, что из деревни! – заключил Плюмбум и принялся за мороженое, придвинув к себе следующую порцию. – Давно ты с Тариком-Шариком своим?

– Три года.

– Что ж раньше не зарегистрировались?

– Ну, обстоятельства.

– Может, это он от тебя в Симферополь? – Покончив и с этой порцией, он сказал: – Давай еще разок напоследок. Петушком.

– Хватит.

– Ты отказываешься?

– Третье желание и последнее?

– Второе, ведь ты схалтурила. Я просил громко!

– Кукареку! – крикнула Мария, чтоб побыстрее отделаться.

Посетители на них оборачивались и ничего не понимали.

– Чего не сделаешь во имя любви! – сказал Плюмбум. – И, помрачнев, добавил: – Или ради денег, которые он нахапал и с собой прихватил.

Мария смотрела на него с ненавистью.

С ненавистью смотрела на него и Соня, сидевшая инкогнито за столиком в углу.

Плюмбум поднялся, взял свой пузатый портфель и пошел на выход, провожаемый взглядами.

– Чего не сделаешь во имя любви! – сокрушалась Соня. – Можно перемениться до неузнаваемости, растерять друзей. Ходить с таинственным видом, изображая из себя бог знает что, и выглядеть в глазах других городским сумасшедшим. Чтобы в конце концов по-настоящему свихнуться и кончить свою жизнь под колесами автомобиля.

– Ты разочарована?

– Да уж, большего ждала, судя по твоему виду. Всякие там приключения мерещились, погони…

– Ну, знаешь! У тебя богатое воображение, – усмехнулся Плюмбум.

Сидели в переполненном зале кинотеатра. Начинался сеанс. Соня все не могла успокоиться.

– Под колеса! Вот из-за нее, из-за этой… с позволения сказать, женщины!

– Из-за мужчины.

– Совсем зарапортовался, – вздохнула Соня.