Милый Ханс, дорогой Пётр

– Откуда столько завистливых людей? – отвечал беззлобно Султан. – Вот у меня жена такая. Сейчас вернемся – спросит: как, мол, провели время? Надо отвечать: плохо. Тогда пожалеет. Тогда она хорошая. А скажешь “хорошо” – лопаться будет от зависти…

– А у меня умер друг, ребята, – сообщил Слон. – От водки умер, верите – нет. Пил, пил и бросил. И всё – умер. Похоронили этой весной.

– Теряем друзей, это ты правильно сказал, – включился Крокодилыч. – Вот у меня еще в армии был дружок, можно сказать, самый близкий. Вместе на заводе начинали. Потом я женился, он женился, у него ребенок, у меня двое, всё уже не то. Одна жена другой не понравилась, не так приняла, видишь ли, ну и пошло все вкривь да вкось, уже не выправить…

– А я свою боюсь, – вдруг признался Афонин. – Вот с места мне не встать. Боюсь, да и всё. И не то что она там пишет куда-то или в партком – ничего этого нет, ведет себя нормально. Настроением действует. Знаете как? Вот молчит, а ты уже нервничаешь. Что-то ей, значит, не так, чем-то не угодил, начинаешь думать! Вот так молчанием и скрутила, надо же…

– Тебя скрутишь, – усомнился Султан.

– Нет, моя-то как раз разговорчивая, – заявил Крокодилыч. – Как откроет рот…

– Ну, твоя! – сказал Слон. Очевидно, жену Крокодилыча знали.

Посмеялись дружно.

– Слушайте! – сказал опять с воодушевлением Спиркин. – Что ж мы, так вот и расстанемся в конце концов? Даже жалко, ей-богу! Давайте хоть изредка встречаться!

– А зачем? – удивился Крокодилыч. – Что нам встречаться? Вот мы с ними за два года – ни разу. А что у нас общего-то? Это мы здесь вместе, в куче, вон идем неизвестно куда, да и то в последний раз.

– Почему в последний?

– А потому, что больше на сборы не возьмут. Старые мы. Так что вряд ли увидимся. Разве что где-нибудь случайно.

– Почему ж это? Крокодилыч!

– Иван Корнилыч меня зовут. Спать, что ли? Костер оставляем? Продукты – где они? Пиджак чей, уберите, – уже распоряжался Крокодилыч.

Затихли.

И возник теплоход – гирлянды огней, музыка, уже совсем близко, так что видны были силуэты людей на палубах, слышны голоса, чей-то смех. И все это проплыло, жизнь напомнила о себе и скрылась, стало опять темно и тихо, трещал костер…

Рано утром на необитаемом острове оказался человек с лодкой. Его обнаружили в зарослях камыша – увидели сначала майку с иностранной надписью и наконец всю фигуру – человек стоял в лодке и сматывал спиннинг.

– Алло! – позвали его. – Привет!

Человек обернулся, на лице его выразились удивление и испуг, но незнакомцы, несмотря на свой странный вид, не обнаруживали никаких агрессивных намерений. Он отозвался вежливо:

– Привет! – И продолжал на них смотреть.

– Палатка там чья, ваша?

– Моя.

– А лодка?

– Тоже моя.

– Не продадите?

– Что?

– Лодку.

– А что, есть покупатель? – Незнакомец был, видно, не лишен юмора.

– Я, – сказал Султан, ведший эти переговоры, и для ясности вытащил пачку денег.

– Ого, – отреагировал человек. – Я бы с удовольствием, но лодка казенная, с турбазы.

– Понятно. А вы кто? Физик?

– Почему именно физик?

– Похожи.

– Нет, не физик. Химик.

– Что, серьезно? Химик? Это где же ты химичишь? На автобазе? В магазине?

– Почему – в магазине?

– Ну а где?

– Я действительно химик. Химик-органик, кандидат наук, – заверил незнакомец. – У меня отпуск.

– Ну вот что, товарищ кандидат, мы люди военные, правда, без формы, но у нас задание. Спецзадание стратегической важности. Нам нужно выбраться с этого проклятого острова. Что будем делать?

– Не знаю, – сказал Химик.

– Возьмем тебя в плен, что ли? Вместе с лодкой? Как, товарищ лейтенант? Или давай добровольно. Как тебе лучше?

Теперь они представляли забавное зрелище: Химик сидел на веслах, Герман с Султаном на корме, остальные кто где, в том числе и за бортом – плыли, держась за корму. Лодка, осевшая почти до краев, шла медленно, временами зачерпывала воду, но шла. Пассажиры подбадривали:

– Давай, еще немного. Может, сменить?

– Да уж сидите, не двигайтесь, – говорил Химик и греб. – Куда-то вы меня тащите, потом не выберешься.

– А чего тебе выбираться? Ты теперь с нами. И не надо никуда выбираться. Зачем? Разве плохо? – разглагольствовал Султан. – Как, товарищ лейтенант, примем его? Только у нас, учти, устав. Довольно строго. Слово командира – закон. Кто ты там есть – кандидат наук или кто, сейчас не имеет значения. Всё это – там. Хитрый ты там, или жадный, или перед начальством тянешься, или у бабы под каблуком… Здесь ты – другой человек. Один за всех, все за одного, понял?

– Сам умри, а товарища выручай! – догадался Химик.

– Ребята, он мне нравится! – заключил Султан. – Всё, мы его берем. Мы тебя берем! Как, товарищ лейтенант?

Так их стало семеро.

Теперь, достигнув дощатого причала и привязав лодку, они поднимались в гору.

Начинался парк. Культурный, ухоженный парк, принадлежавший, по-видимому, какому-то санаторию: стройные деревья, газоны, вдали – беседка из белого камня.