Милый Ханс, дорогой Пётр

– Ну расскажи, расскажи еще, я все хочу знать. Какой ты? Веселый?

– Да нет, наверное.

– И неразговорчивый! Почему?

– Не знаю. Не о чем говорить.

– Как так – не о чем?

– Обо всем переговорено. Все, в общем, ясно. Устаешь от слов.

– Есть у тебя друзья?

– Нет… Вернее, есть. Вот эти люди, с которыми я пришел.

– Ты добрый?

– Да нет, не сказал бы.

– А откуда у тебя эта астрономия? Твоя мечта с детства?

– Я хорошо учился. Хорошие ученики хотят быть астрономами. Открывать звезды. Но все давно открыто.

– Неужели? Так быть не может!

– И тем не менее.

– Чем же ты занимаешься?

– Живу, работаю. Занимаюсь расчетами в секторе переменных звезд.

– Интересно?

– Можно набрать на диссертацию.

– Мне это не нравится, Федя, – сказала женщина. – Надо быть веселее. Мне кажется, тебе этого не хватает. Мы с отцом были очень веселые люди. Надо чаще вспоминать, что жизнь прекрасна.

– Я стараюсь.

– У тебя что-то детдомовское в характере. Это надо изживать.

В дверь опять постучали. На этот раз приятели Германа: Султан, Спиркин, Химик.

– Прошу прощения, – сказал очень вежливо Султан. – Товарищ командир, все в сборе.

– Да-да, – кивнул Герман.

– Вас тут просят по срочному делу оперативной важности, – продолжал в том же духе Султан, явно предлагая Герману свою помощь.

Но Герман сказал:

– Идите.

– Так мы ждем, – еще настаивал Султан, уходя. В коридоре он сказал: – Что-то там надолго!

– Братцы! – взмолился Химик. – Тут все, черт возьми, нашли себе родителей. Найти и мне, что ли? Вон та бабушка у вас свободна?

Женщина, на которую он указал, шла по коридору им навстречу, направляясь в комнату, где сейчас сидел Герман Костин. Это была уже знакомая докторша, судя по всему, докторша в прошлом.

Она вошла и застала свою приятельницу и ее сына Федю сидящими друг против друга – они держались за руки и молчали.

– Анна Васильевна, – сказала твердо докторша, – мы сейчас проводим нашего гостя. Феденька, вас там ждут, мама сейчас ляжет, а вы придете утром, да? – Она проворно достала из кармана таблетки, а Герману показала знаками, чтоб он тотчас уходил. – Идите, Феденька, там все постелено, идите, до утра!

Герман еще смотрел вопросительно, пятясь к двери, но Анна Васильевна, как-то сразу подчинившись и сникнув, только кивнула ему. Докторша уже подталкивала Германа к выходу и быстро закрыла за ним дверь.

Друзей в коридоре уже не было, Герман нашел их на веранде. Здесь было сейчас людно – обитатели дома целой толпой стояли на ступенях и на ближайшей аллее, все как один задрав головы, устремив взгляды в ночное небо.

Крокодилыч тронул Германа за рукав:

– Я им тут сказал про парад планет – видишь, что делается! Я ведь не напутал, правда, только не видно ни черта. Вон у этого, видишь, бинокль!.. Ну что, батя, увидел, нет?

Огромный темный купол в светлых точках звезд незыблемо висел над землей.

И было опять утро, и снова – путь. Семеро шли – на этот раз по лесу, по тропинке, друг за другом, молча, устало, долго.

Потом лес поредел и кончился, за ним была серая лента шоссе. Дорога шла под уклон, сворачивая в населенный пункт, и поселок был уже виден отсюда: ряды домов светлого кирпича, разделенные улицами, здание школы, зеленый прямоугольник стадиона с мачтами прожекторов и, наконец, бетонно-стеклянный куб кинотеатра, еще одно детище Спиркина.

– Что же это такое?! – проговорил Султан. – Что они тут понастроили, смотрите!

Друзья обозревали панораму поселка, не скрывая удивления.

– Представляешь, – объяснял Крокодилыч Спиркину, – два года назад здесь же трава росла вот досюда! Деревня без хозяев – заходи, живи, любой дом твой. Мы тут оборону держали. Земляники навалом! Грибов! А зайца помнишь, Султан? Заяц непуганый сидит, на тебя смотрит. Ну и ну!

– Такси, ребята!

“Волга” с шашечками стояла на площади у магазина. Друзья приближались к ней, и кто-то уже ускорил шаг, заметив нечто знакомое.

– Сюда!

Минуту спустя они окружили машину. В ней спал водитель, прикрыв лицо форменной фуражкой. Тем не менее личность его была уже опознана. Третий парк пошевелился во сне, затем проснулся и обрадовался:

– Ребята! Ну вы даете!

Открыли дверцу, здоровались, вытащили его из машины.

– А я, представляете, – говорил Третий парк, освобождаясь от объятий Слона, – который раз сюда езжу, пассажиров беру! Ну, думаю, где же они, эти вояки! Вы видите, чего они тут понаделали – было Гуськово, стало хреново… Ну ладно, как воевали, рассказывайте! А это что, новенькие? – тарахтел Третий парк. – Я тут, понимаешь, который раз – вчера, сегодня! Ну не может же быть, думаю!.. Так что? Поехали куда-нибудь, тут на шоссе есть одна сказка – “Сказка” называется. Как, лейтенант? А оттуда домой!

– Так много нас, – сказал Герман.

– Много, да, – спохватился Третий парк, пересчитав компанию. – Пятерых я могу свободно, пожалуйста, двоих в багажнике. Ну, вы решайте. Может, жребий. Пятерых могу точно. Остальные поездом, тут теперь автобус до станции…

– Давайте тогда, – сказал неуверенно Химик, – будем тянуть.

– Чего тянуть? – сказал Крокодилыч. – Старые сюда, новые пешком.

– Пожалуйста, я готов, – пожал плечами Спиркин.