Милые люди

Мы брались за руки, закрывали глаза и немного пошатывались из стороны в сторону. Потом по очереди описывали обложки наших воображаемых книг, в деталях рассказывали, что почувствуем, когда увидим их в магазине или в этом самом книжном шкафу, чем будут пахнуть наши руки и что мы закажем на праздничной встрече в честь старта продаж. Из одних этих деталей нашего будущего успеха можно было составить неплохую сцену, но нам никогда не приходило в голову фиксировать все, о чем мы тогда болтали. Когда чья-то фантазия срывалась и улетала далеко-далеко, когда мы описывали книжную презентацию или раздачу автографов, интервью в главных изданиях страны, то зачем-то сами себя осаждали и возвращались из мира химер за столик в кафе Mon Plaisir. Нам предстояло еще много работы: обсудить, что было написано (почти ничего), сколько отредактировано (практически нисколько), поделиться невыполненными планами и построить новые, чтобы потом точно так же оставлять их на потом, которое никогда не настанет.

Мы даже не могли предположить, что с самой первой встречи с нами рядом всегда был человек, который нас любил. Каждого из нас.

Мы его не замечали.

Давайте посчитаем: мы ходили в кафе десять лет, два раза в год. Получается, что в тот самый вечер мы видели его уже в двадцатый раз, но смотрели на него впервые. «Вы помните…»

Зато он каждый день встречался с нами дома, с того самого раза, как невольно услышал наш разговор. Но об этом чуть позже.

Вообразите писателей. А теперь посмотрите на наш столик под номером 7. Похожи?

Конечно, вы не можете нам ответить, ведь возможность увидеть нас – вы ждете, что ее подарим вам мы, авторы, ведь вы приличный человек и читаете книгу, чтобы посмотреть на нечто – вы сами еще не знаете на что – чужими глазами, нашими глазами. Вы читаете книгу.

Слишком долгие годы нас сдерживал страх. Мы боялись, что на бумаге все то, что варится в наших головах, будет смотреться нелепо.

Мы – это.

Женщина № 1: «Родила два раза. Все время хожу припухшая и заказываю вино, даже если встреча проходит в десять утра. Ухожу последняя, а иногда сижу до закрытия, то есть не ухожу вовсе. У меня привычка макать палец в пенку от капучино и сосать, как ребенок. Я ем много сладкого и ношу очки. Когда остаюсь без друзей из писательского клуба, без других частей «мы», беспрерывно читаю. Но никогда не приношу книгу с собой, а все время выбираю что-нибудь с полки.

Женщина № 2: «Детей нет, зато почти каждую пятую встречу я привожу нового мужа. Я могла бы напомнить вам если не писателя, то поэтессу XIX века. Этот устремленный в никуда взгляд, вскидывание рук. Я ненамеренно ставлю того, кто ко мне обращается, в неловкое положение тем, что две-три секунды думаю над ответом, отстраненно смотря в сторону. Людям бывает непонятно, расслышала ли я вопрос и собираюсь ли отвечать на него. У меня тонкие красные губы, и я почти никогда ничего не заказываю. Но я не питаюсь росинкой! Не все, что он сказал в «Ласковых персонах», правда!»

Женщина № 3: «В разводе, есть ребенок. Как выяснилось позже, я немного нравилась тому, на кого мы десять лет не обращали внимания. У меня волосы цвета соломы, и я каждый раз улыбаюсь, когда на кого-то смотрю. При этом улыбаться у меня выходит и участливо, и регулярно одновременно. Редкое качество! Обычно человек, который привык улыбаться, делает это дежурно, на автомате, что очень заметно и бывает даже оскорбительнее некоторых мрачных лиц. Я была самой тихой, но, когда говорила, остальные сразу замолкали».

И наконец Мужчина: «Медленный и грузный, я приходил первым, заказывал чай с мятой и просто сидел. Он так редко видел людей, которые просто сидят! Не смотрят в меню, не ковыряются в телефоне, не читают, а просто сидят и думают. Он угадал – я всегда размышлял о сюжете и героях, наблюдал за посетителями кафе и старался чувствовать запахи, слышать разговоры, перезвон вилок, глухой стук чашек о деревянные столешницы, шипение пароотводной трубки кофемашины, скрип распахнувшейся двери. Я старался почувствовать, какая сейчас температура воздуха, угадать, на сколько градусов нагрет напиток в моей кружке, аккуратно провести подушечками пальцев по гладким фарфоровым блюдцам, перечислить названия окружающих меня цветов, какие только мог вспомнить, – а знал я много, ведь по основной профессии был дизайнером. Но эти практики меня не спасли в тот день».

Как мы потом узнали, он хорошо помнил тот день, когда все началось, когда мы собрались в кафе в первый раз. Мы не придали той встрече должного значения, но он запомнил каждую деталь: солнце, слишком яркое для мартовского дня, осветило даже наш запыленный, стоящий в углу столик, за который практически никто никогда не садился.

С тех пор он приносил эти детали домой, достраивал наши жизни, проводил мосты между встречами писательского клуба и бесцельно бродил по этим хрупким выдуманным улицам. Однажды Женщина № 1 поблагодарила его за капучино на кокосовом молоке и пошутила: