Милые Крошки

— Ого, — с уважением произнес Кассиан. — Это вроде того, как ведьм заставляли держать раскалённое железо: если волдыри, значит ведьма, а если нет, значит нет.

— Учительский любимчик, — с укоризной сказала Капитан. — Всезнаек никто не любит. А кроме того, ты говоришь об испытании судом Божьим. Но, в принципе, тут нечто подобное. Стороны выставляют своих Единоборцев, они дерутся; рефери — полицейский из того удельного владения, откуда прислан вызов. Победитель получает всё. В данном случае — недостающие части Королевского Михаила, и тем самым услуги Старшего Механика.

— Так вот для чего тренировка, — воскликнул Кассиан. — Прекрасно!

— Ты ничего не понимаешь! — сказала Капитан. — Мои грабители — добрые и кроткие. Они и пальцем никого не тронут.

Маргаритка поцокала языком.

— Они довольно много добра награбили.

— Но если мы проиграем… — начала Капитан.

— Не проиграем, — перебила Маргаритка.

— Дай договорить, — сказал Кассиан. — Кто Единоборец?

— Большой Багаж.

— Он и мухи не обидит.

— Ещё как обидит, — сказала Маргаритка. — Я сама видела. Потом он, правда, плакал, но Примула это быстренько исправит. Я сама отнесу вызов, не беспокойтесь. Меня не тронут.

— Возможно, и нет, — вяло согласилась Капитан. — Ох, как же я надеялась, что до этого не дойдёт.

— Нечего плакать о пролитом молоке, — сказала Маргаритка.

— Маргаритка! — одернула её Примула.

— Извините. Так, мне нужен шофер для «роллс-ройса». Теперь объясните правила.

— А мне, — сказал Кассиан, — понадобится отборная бригада механиков, пять взломщиков, которые могут кочегарить, и двадцать с опытом работы в доке.

— А это ещё зачем? — удивилась Капитан.

— Когда мы побьём строителей и соберём Королевского Михаила для Старшого, вы хотите и дальше стоять на причале?

— Конечно, нет.

— Ладно, — сказал Кассиан. — Тогда я пошёл.

— А я буду крайне признательна, если мне выдадут четыре дюжины яиц, сахару, красного вина, морозника вонючего и сто граммов жабьих бородавок, — сказала Примула. — Да, ещё иголку с ниткой.

— Конечно, — сказала Капитан. — Но для чего?

Дети по-няниному поджали губы.

— Узнаете в своё время, — сказали они.

* * *

Гильдия-Строительница положила себе в чай пятый кусок сахара и размешала, слегка пыхтя от усилий. За окном противная серая морось сыпалась на двор — огромную свалку ржавых экскаваторов, бетономешалок и раскиданных повсюду бетонных блоков. Посреди двора красовалось бунгало — кто-то начал его строить, да так и бросил на половине. Во двор медленно въехал длинный красивый автомобиль и остановился. Гильдия сказала:

— Чего это, Дал?

Белый Ван Дал оторвался от газеты «Дейли гёрлс». Это был мелкий жилистый мужчинка с обезьяньим лицом и татуировками по всей длине рук, так что смахивал он на мартышку в трико, разукрашенном дамами в бикини.

— Где чего? — сказал он.

— Машина.

— «Роллик»?

— Да.

— Он остановился.

— Я вижу, что остановился.

Дверь «роллс-ройса» открылась, и оттуда вылезла маленькая хрупкая фигурка. На ней был коричневый котелок, длинное коричневое пальто и коричневые шерстяные чулки. Брезгливо поджав губы, гостья пробиралась между чёрными лужами и ворохами старых коробок из-под гамбургеров.

— Кто это? — спросила Гильдия-Строительница, разом заглотив сникерс.

— А я знаю? — сказал Дал.

Это, конечно же, была Маргаритка.

Дом-прицеп был весь зелёный от плесени. Из трубы поднимался чёрный дым, гадко вонявший горелым пластиком. Вывеска над дверью гласила: Д+Г ЭЛИТНЫЕ СТРОИТЕЛИ. Вывеска слегка перекосилась влево — гвозди, крепившие её к прицепу, повылазили, потому что были коротки и вбили их криво. Маргаритка прошлёпала по последней чёрной луже и открыла хлипкую дверь.

— Мистер Ван Дал? — сказала она.

Жилистый мужичок улыбнулся, улыбка высветила его острые белые зубки, золотой браслет с фамилией и часы, но не глаза, серые, как цемент.

— А вы, должно быть, мисс Гильдия, — сказала Маргаритка. — Как поживаете?

Огромная женщина в грязном малярском комбинезоне, сосредоточенно нахмурив толстый лоб, засовывала в печку свёрнутый резиновый коврик. Кругом стояли пепельницы, полные окурков, и грязные чашки. Потолок лоснился коричневым жиром — в этой комнате много и часто жарили.

— Абсолютно отвратительное место, — сказала Маргаритка.

Белый Ван Дал, заходивший ей в тыл, чтобы отрезать путь к отступлению, замер.

— Что ты сказала?

— Какой стыд, — процедила Маргаритка. — Какое безобразие! Вовсе не обязательно жить по-свински. — Она сунула руку в карман. Дал тоже сунул руку в карман, и глаза у него хищно сощурились. Маргаритка медленно вынула руку, в которой был длинный коричневый конверт с красным клапаном. — Прочтите это. Надеюсь, вы умеете читать?

Ван Дал выхватил у неё конверт и сердито уставился на него.

— Что это?

— Это называется письмом, — ласково объяснила Маргаритка. — Слова составляются из букв. Вот эта, зигзагом, — «И». В слове «Идиот». А вот эта, на ножках, — «Д». В слове «Дебил»…

— Я умею читать, — сказал Ван Дал, надрывая конверт.

— Да, он умеет, — с восхищением подтвердила Гильдия. — И почти — писать.

— Так что я им скажу? — осведомилась Маргаритка.

— Насчёт чего?